"Э.Финк. Основные феномены человеческого бытия [R]" - читать интересную книгу автора

"пасьянс". Подлинно эмпирическому исследованию следовало бы когда-нибудь
собрать и сравнить игровые обычаи всех времен и народов, зарегистрировать и
классифицировать огромное наследие объективированной фантазии, запечатленное
в человеческих играх. Это была бы история "изобретений" - другого рода,
конечно, чем изобретения орудий труда, машин и оружия, изобретений, которые
могут показаться менее полезными, но которые в основе своей были чрезвычайно
необходимыми. Нет ничего необходимее избытка, ни в чем человек не нуждается
столь остро, как в "цели" для своей бесцельной деятельности. Естественные
потребности понуждают нас к действию, нужда учит трудиться и бороться.
Затруднение ясно дает нам понять, что нам следует делать в том или ином
случае. А как обстоит дело тогда, когда потребности на время утихают, когда
их неумолимый бич не подгоняет нас, когда у нас есть время, которое буйно
для нас разрастается, растягивается и угрожает вовсе опустеть. Без игры
человеческое бытие погрузилось бы в растительное существование. Игра к тому
же вливает многие смысловые мотивы в жизненные сферы труда и господства: как
говорится, игра оборачивается серьезностью. Иной раз сделанные в игре
изобретения внезапно получают реальное значение. Человеческое общество
многообразно экспериментирует на игровом поле прежде, чем испробованные там
возможности станут твердыми нормами и. обычаями, обязательными правилами и
предписаниями. Игра как испытание возможностей занимает в системе экономии
социальной практики громадное место, хотя ее экзистенциальный смысл никогда
не исчерпывается этой функцией. Философская антропология обязана выйти за
пределы эмпирического понимания игры и прежде всего разработать концепцию
принципиальной структуры, бытийного строя и имманентного бытийного понимания
игры.
Человеческую игру сложно разграничить с тем, что в
биолого-зоологическом исследовании поведения зовется игрой животных. Разве
не бесспорно наличие в животном царстве многочисленных и многообразных
способов поведения, которые мы совершенно не задумываясь должны назвать
"играми"? Мы не можем найти для этого никакого другого выражения. Поведение
детей и поведение детенышей животных кажется особенно близкими одно другому.
Взаимное преследование и бегство, игра в преследование добычи, проба
растущих сил в драках и притворной борьбе, беспокойное, живое проявление
энергии и радости жизни - все это мы замечаем как у животного, так и у
человека. Внешне - прямо-таки поразительное сходство. Но сходство между
животными и человеком сказывается не только в поведении человеческих детей и
детенышей животных. Человек - живое существо, "animal": бесчисленные черты
сближают и роднят его с животными, и близость эта столь велика, что
тысячелетиями человек ищет все новые формулы, чтобы отличить себя от
животного. Вероятно, один из сильнейших стимулов антропологии - стремление
к подобному различению. Животное избегает человека. По крайней мере дикое
животное со своим ненарушенным инстинктом старается обойти нас стороной, оно
чуждается нарушителя спокойствия в природе, но не "различает" себя от нас.
Человек есть природное создание, которое неустанно проводит границы,
отделяет самого себя от природы, от природы вокруг и внутри себя -
обездоленное животное, не управляемое уже надежными инстинктами, обреченное
отстранять себя, - оно уже не существует просто так, но, скорее, отброшено
назад на свое бытие, отражено к нему, оно относится к самому себе и к бытию
всего сущего, неустанно ищет потерянные тропы и нуждается в определениях
самого себя, чувствует себя "венцом творения", "подобием бога", местом, где