"Э.Финк. Основные феномены человеческого бытия [R]" - читать интересную книгу автора

и времени. Игрушка возникает тогда, когда мы перестаем рассматривать ее в
качестве фабричного изделия, извне, и начинаем смотреть на нее глазами
игрока, в рамках единого смыслового контекста игрового мира. Творческое
порождение игрового мира - особенная продуктивность игры-представления -
чаще всего имеет место в рамках коллективного действия, сыгранности игрового
сообщества. Созидая игровой мир, играющие не остаются в стороне от своего
создания, они не остаются вовне, но сами вступают в игровой мир и играют там
определенные роли. Внутри созданного фантазией творческого проекта игрового
мира играющие маскируют себя как "творцов", некоторым образом теряются в
своих созданиях, погружаются в свою роль и встречаются с партнером по игре,
которые также играют определенные роли. Конечно, вещи игрового мира никоим
образом не перекрывают реальные вещи реального мира: они лишь преобразуют их
в атмосфере продуцированного смысла, но не меняют их реально в их бытии.
Сила игровой фантазии в реальности, разумеется, есть бессилие. Если говорить
об изменении бытия, то здесь игра, очевидно, не может сравниться с
человеческим трудом или борьбой за власть. Что же, значит ничтожное
свидетельство нашей творческой силы, которая едва набрасывает очертания
воздушных замков в податливом материале фантазии, несущественно? Или оно
свидетельствует об исключительном умении вступать в контакт с возможностями
посреди прочно установленной реальности, к которой мы привязаны самыми
различными способами? Не есть ли это освобождающее, вызволяющее общение с
возможностями также и общение с первоистоком, откуда вообще только и
произошло прочное, устойчивое и неизменное бытие? Является ли такая
изначальность игры человеческим, слишком человеческим заблуждением,
чрезмерной оценкой совершенно бессильного что-либо изменить способа
поведения или же в человеческой игре нам явлено указание на то, что более
всего остального может быть названным первоистоком? Бытийный строй
человеческой игры совсем не легко прояснить, еще труднее указать присущий
игре особый род понимания бытия. Человек втянут в игру, в трагедию и комедию
своего конечного бытия, из которого он никак не может ускользнуть в чистое,
нерушимое самостояние божества. "Вокруг героев", - говорил Ницше, - все
обращается в трагедию, вокруг полубогов - в сатиру, а вокруг богов - как?
- вероятно, в мир" [6].

Игра как фундаментальная особенность нашего бытия
Игра, которую знает всякий, знает по собственному опыту задолго до
того, как вообще научится надежно управлять своим разумом, игра, в которой
всякий свободен задолго до того, как сможет различать понятия свободы и
несвободы, - эта игра не есть пограничный феномен нашей жизни или
преимущество одного только детства. Человек как человек играет - и лишь он
один, один среди всех существ. Игра есть фундаментальная особенность нашего
существования, которую не может обойти вниманием никакая антропология. Уже
чисто эмпирическое изучение человека выявляет многочисленные феномены явной
и замаскированной игры в самых различных сферах жизни, обнаруживает в высшей
степени интересные образцы игрового поведения в простых и сложных формах, на
всех ступенях культуры - от первобытных пигмеев до позднеиндустриальных
урбанизированных народов. Все возрасты жизни причастны игре, все опутаны
игрой и одновременно "освобождены", окрылены, осчастливлены в ней - ребенок
в песочнице точно так же, как и взрослые в "общественной игре" своих
конвенциональных ролей или старец, в одиночестве раскладывающий свой