"Владимир Фирсов. Возвращение" - читать интересную книгу автора

побывать в самом начале войны, таких условий быть не может.
Его трезвый крестьянский ум деятельно заработал. Он внимательно оглядел
комнату. В ней не было ничего, кроме кровати да тумбочки рядом. Тумбочка
была не фанерная или деревянная, а неизвестно из чего - стекло не стекло,
металл не металл. На ней стоял графин с водой и стакан. Непривычным
показалось ему и окно - без рам, стекол и ставен, словно здесь никогда не
бывает холодов, дождей или ветров. Не иначе в Среднюю Азию отвезли, подумал
он, но тут же засомневался, потому что березы за окном выглядели совсем
по-русски. Тогда он оглядел себя: вначале пижаму, которая показалась ему
очень уж легкой и удобной (он снова не мог понять, из чего она сшита),
расстегнул пуговицы и увидел поперек своей груди цепочку шрамов от пуль и
еще какую-то белую пуговку, прилипшую к коже напротив сердца. Он попытался
отколупнуть ее, но в это время бесшумно открылась дверь и в комнату вошел
высокий загорелый человек в белом халате.
- Доброе утро, - произнес он неторопливо и сел на уголок кровати. - Я ваш
лечащий врач, зовут меня Сергей Иванович. Как вы себя чувствуете?
Голос у врача был красивый и певучий, но звучал слегка непривычно -
словно с каким-то иностранным акцентом.
- Хорошо, - коротко ответил раненый. Странные интонации в голосе врача
вызвали в нем затаенное чувство тревоги, причин которой понять он не мог, и
смотрел на своего собеседника во все глаза, еще не разделив ощущений сна и
пробуждения.
- Ну и замечательно, - улыбнулся врач. - Ранения у вас были тяжелые, но
сейчас все позади, опасности для жизни никакой. Функции мозга тоже, судя по
всему, не нарушены. Тем не менее, я задам вам несколько вопросов, главным
образом для проверки памяти. Итак, имя, отчество, фамилия?
- Дедом меня кличут, - буркнул в ответ раненый. Странный, словно не
русский певучий голос врача мешал ему отвлечься от кошмаров недавнего сна.
Ему в голову вдруг пришла дикая, сумасшедшая мысль, которая объяснила все
странности, - он все еще в плену, и все эти немецкие вежливые штучки -
только способ втереться в доверие и разузнать что-то об отряде. Ему
показалось подозрительным и не наше белье - он всю жизнь носил исподнюю
рубаху и кальсоны с завязками, а о пижамах и не слыхивал, - и сверкающая
тумбочка, словно не русскими руками сделанная, и такая просторная палата,
какой не может быть у армии, понесшей огромные потери, и странное, нерусское
окно без рам.
- Да, - согласился врач. - Дед - ваша партизанская кличка. Вы командир
Столбовского партизанского отряда. Нам рассказал об этом Владимир Росин - вы
его помните?
- Не знаю такого, - ответил Дед. Он действительно слышал эту фамилию
впервые и не знал, что так зовут летчика, прилетевшего к ним на чудной
секретной машине.
- Росин - это тот человек, которого вы отбили у немцев, из- за которого
попали в плен. Вы видели его мельком, в горячке боя, и имени его не знаете.
Поэтому пока не будем о нем говорить. Но мне неудобно называть вас Дедом, к
тому же, по-моему, вы моложе меня, а мне сорок лет. Скажите, вы помните, как
вас зовут?
"Ишь, как завертывает, - подумал с внезапной яростью раненый. - Хрен я
тебе скажу хоть слово. Три дня, три ночи терзали - не добились, так теперь
лаской хотите?"