"Тибор Фишер. Книжный червь" - читать интересную книгу автора

хотелось. Для них он был то ли незадачливым грабителем, которому не хватило
элементарных навыков ограбить книжную лавку, то ли вконец опустившимся
беднягой, из тех, у кого не хватило сил остаться на плаву, - в любом случае,
им хотелось побыстрее от него отделаться. Только эта девица в "Nuneaton"
вызвала полицию. "Я вызываю полицию" - прошипела она. Ему ничего не стоило
тогда дать деру, но вместо этого он лениво ждал стражей порядка, - и все это
время никак не мог взять в толк, зачем ей понадобилось объявлять о звонке в
полицейский участок: будь у него какие преступные замыслы или снедай его
чувство вины, эти слова только подлили бы жару в огонь. Не убежал же он в
тот раз просто потому, что ему некуда было бежать. Он прочитал страниц
двадцать из "Юг и Север", прежде чем на пороге лавки возникли блюстители
закона. Их лица заметно вытянулись, когда выяснилось, что в его действиях не
обнаруживается ничего, что позволяло бы квалифицировать происшедшее как
причинение материального ущерба, насильственное вторжение или кражу. "А
больше тут ничего не придумаешь", - развел руками один из них - и
действительно, что тут можно было придумать.
Его застали врасплох. Можно было извлечь на свет какую-нибудь
подходящую сентенцию и выйти, брякнув первое, что взбредет на ум, а можно
было судорожно соображать, что бы такое сказать... . Как-то, когда ему было
одиннадцать - он возвращался из школы домой, а две девчонки его возраста -
он изо дня в день видел, как они идут домой по другой стороне улицы, - вдруг
преградили ему дорогу: "Ничего, если я тебе врежу?" - спросила блондинка. Он
раздумывал, что это значит и как на это ответить, когда кулачок блондинки
весьма чувствительно врезался ему в челюсть. Наконец, он придумал. Улыбнулся
- и пошел прочь.
Когда такое сваливается на тебя неожиданно... Однажды в Портленде он с
головой ушел в изучение "Книги чудес" Флегона из Тралла и "Кентавра"
императора Адриана, забыл обо всем, да и опасаться вроде было совсем уж
нечего: влажная летняя ночь, давно перевалило за полночь, дремотное время, в
дремотном городке, - кто бы мог подумать, что в магазине есть еще люди.
Его сосредоточенность на тексте была нарушена хозяином лавки -
здоровяком, сжавшимся в комок на раскладушке и молившем только об одном: "Не
убивайте меня, не убивайте..." - владелец магазинчика повторял это, как
заклинание, даже на колени перед ним встал; удивительнее всего, что
единственным орудием убийства, которым он на тот момент располагал, была
двухсотстраничная книжка в мягкой обложке, которую он сжимал в правой руке,
а из той детской истории со школьницами он вынес твердое убеждение: в его
облике нет ничего, способного внушить трепет кому бы то ни было.
"Дома кондиционер сломался. Слишком жарко. У меня есть деньги. Сейчас я
их принесу! Я ничего не скажу полиции..." Он хотел было выложить обычную
историю, мол, его просто случайно заперли, но правда из его уст всегда
звучала еще менее убедительно, чем ложь, а хозяина лавки того и гляди мог
хватить удар. Проще было взять деньги, - что он и сделал. Потом отправился в
ближайшую гостиницу, взяв с собой книжки, которых должно было хватить на
завтрашний день. Он еще мог понять, какого черта его приняли за грабителя,
но увидеть в нем убийцу? Как бы то ни было, это происшествие навело его на
мысль, а может, не такой уж он и рохля? Может, есть в нем этакая загадочная
властность?
После закрытия "Barnes & Noble" он прошмыгнул в "Отдел политики" и
около часа ждал, покуда стихнет шум в здании. В каждой книге, стоящей здесь