"Тибор Фишер. Коллекционная вещь" - читать интересную книгу автора

в упаковке таблеток аспирина. Понятно, что с помощью аспирина она
собирается сыграть пантомиму "Я этого не перенесла", однако тут важно,
во-первых, аспирином не злоупотреблять, во-вторых, лечь на видном месте и,
в-третьих, дать понять, что промывание желудка ей противопоказано.
Согласитесь, странно, что при таком недюжинном вероломстве, при полнейшем
отсутствии совести и принципов, да еще неуемном желании разрушать чужие
жизни наша красотка владеет в этом мире всего-то рюкзаком с двумя-тремя
блузками, леггинсами и акробатическим трико; такая, как Никки, вполне могла
бы стоять у руля какого-нибудь не очень большого государства.
С наступлением сумерек полицейский является вновь.
- Ваша подруга еще не вернулась? - Он подчеркнуто вежлив.
- Нет.
- А я вот... сменился с дежурства. Пришел к вам... не как полицейский,
так сказать... В общем, вы меня поняли, да?
- И не стыдно?
- Чего там... полицейские ведь тоже люди...
- Это вы-то люди? - Никки хмыкает. - Ладно, заходи, можешь подождать
ее, если хочешь. Часок-другой.
Ее энергии можно только позавидовать; видно, что Никки устала, и все
же, как истинный чемпион, она всегда готова дать бой. И победить.
Разумеется, ей ничего не стоит, при ее-то ненасытном темпераменте, просто
стянуть с него штаны - за последние шесть тысяч лет мужчины, насколько мне
известно, противились этому желанию лишь дважды, - но ей хочется увидеть не
его детородный орган, а поруганную добродетель. Она прячет глаза под
густыми ресницами и некоторое время с придыханием слушает его истории про
то, что он увидел за закрытыми для посторонних взглядов дверями. Когда
переигрывают на сцене, могут и освистать, - за пределами же театра наигрыш,
как правило, приносит успех.
На полицейского Роза произвела, вероятно, неизгладимое впечатление,
ибо на Никки он спикировал лишь через пятьдесят шесть минут после прихода.
И в ту же секунду был распеленут и обесчещен. Стоит и, не отрываясь,
пялится вниз - собственными глазами хочет увидеть, что делают с его
прибором. Через три минуты восемь секунд Никки подымает глаза и
приказывает: "Кончай". Он подчиняется, семя извергается в потолок, после
чего Никки предлагается ряд медикаментозных средств, которые он отбирает у
школьников, когда читает им лекции о подростковой наркомании. Никки
благосклонно принимает дары. Он безуспешно пытается открыть банку
маринованной свеклы. "Ничего не понимаю, - говорит он в дверях, - член при
мне уже двадцать восемь лет, а ты с ним управляешься куда лучше, чем я".
А вот и хозяйка квартиры. Никки придвигает ей единственный оставшийся
стул. Невозможно не восхищаться стойкостью Розы перед лицом несчастий.
Что-то удерживает ее от того, чтобы в бессильной ярости скрежетать зубами.
Это что-то - одиночество; она одинока - я-то чувствую. Она страдает,
му-у-у-учается - но не из-за того, что случилось с ее квартирой.
Подходит ко мне. Ее пальцы касаются меня. Я понимаю, ей хочется не
рассказывать, а слушать. И тогда я повествую ей про...


Мое любимое кораблекрушение