"Тибор Фишер. Коллекционная вещь" - читать интересную книгу автора

Корабль снарядили в Библос еще в те времена, когда в Трое героев было
больше, чем в Афинах, втрое. Пускаться в плавание в такое время года было
ошибкой. Небо было чернее, чем зимней ночью; надвигался шторм. Паруса были
подняты нуждой, жадностью и глупостью.
На корабле было двое молодых людей: Швабра (юношу прозвали так из-за
его длинных волос) и дочь художника, чья красота завоевала бы целый город -
не то что небольшое судно.
Швабра был молод и энергичен и на жизнь зарабатывал тем, что устраивал
показательные заплывы, плавал баттерфляем с острова на остров или
наперегонки с галерами, выделывал в воде акробатические трюки. Корабль наш
был невелик, и наверняка не мне одной приходило в голову, что пловец и дочь
художника составили бы прекрасную пару.
Дочь художника была девушкой общительной, она шутила с матросами, была
ласкова с болезненного вида купцом-мечтателем, что днями и ночами грезил,
как у него будет когда-нибудь собственная плантация, интересовалась,
сколько морских миль в час делает наш корабль, и щебетала со всеми, кроме
Швабры, который в ее присутствии рта раскрыть не мог. Он исправно провожал
ее глазами, но так боялся сказать что-то не то, что не говорил ничего.
Пошел уже третий день пути, а он еще ни разу к ней не обратился, что на
таком крохотном суденышке требовало, согласитесь, немалого искусства; он
молча, с серьезным видом сидел, накрывшись каким-то тряпьем и не принимая
никакого участия в разговорах о погоде, о том, как следует готовить тунца,
почем в этом году зерно и вправду ли хорши кафторские серьги.
Буря налетела внезапно, но не настолько, чтобы путешественники не
успели задуматься о своей незавидной судьбе. Капитан плакал навзрыд. Зашел
спор о том, к каким богам взывать о помощи. Сказать, что все кругом
погрузилось в кромешный мрак, значит не сказать ничего. В этой ледяной,
мрачной бездне любой ради спасения собственной шкуры наверняка передушил бы
не задумываясь любимых жен и детей.
Море привольно гуляло по палубе, нежно лаская ноги капитана и
рулевого, которые, стоя по колено в воде, вцепились друг другу в глотки.
Один из членов команды завернулся в козлиную шкуру, от которой в такой
шторм пользы было ничуть не больше, чем от стакана воды во время лесного
пожара.
- Залезай! - предложил он место под козлиной шкурой купцу-мечтателю,
медленно, но верно уходившему под воду. - Шкура выпьет все море без
остатка.
- Ты за меня не волнуйся, - откликнулся купец-мечтатель.
- Ветер и волны разнесут наш корабль на пятьдесят семь частей!
- Это ты сказал, а не я.
- Мы тонем!
- Не понимаю, почему ты так мрачно настроен. Для паники нет никаких
оснований.
Дочь художника сорвала браслеты, решила было избавиться и от серег -
золотых, с висячими дельфинами, но, сообразив, что нашедшие ее тело
обойдутся с ним лучше, если на ней будут дорогие украшения, серьги не
тронула и устремила бесстрастный взор на море цвета застывших чернил. Луна
в ужасе отвернулась. Одежды девушки пали к ее ногам - вода же, напротив,
поднималась к голове. И тут она увидела протянутую к ней руку.
- Постой. Давай уйдем вместе, - молвил Швабра. Они берутся за руки и,