"Уильям Фолкнер. Поджигатель" - читать интересную книгу автора

нечесаными каштановыми волосами и глазами серыми и дикими, как грозовое
небо, мальчик увидел. что люди между ним и столом расступаются и образуется
аллея угрюмых лиц, а в конце ее -- судья, невзрачный седеющий господин без
воротничка и в очках, и судья подзывает его. Он не чувствовал досок пола под
босыми ногами; казалось, он шел под давящим грузом угрюмых взглядов. Отец
стоял навытяжку в своем черном воскресном сюртуке -- он надел его не для
суда, а в дорогу -- и даже не взглянул на мальчика. Он хочет., чтобы я
солгал,-- подумал мальчик, и снова его охватило отчаяние и горе.-- И мне
придется солгать.
-- Как тебя зовут, мальчик? -- спросил судья.
-- Полковник Сарторис Сноупс ',-- прошептал он.
-- Вот как? -- изумился судья.-- Говори громче. Значит, так и окрестили
тебя от рождения полковником? Ну, тот, кто окрещен в честь полковника
Сарториса, должен говорить только правду. Не так ли?
Сарти молчал.
Враг! Враг -- подумал он. Мгновение он ничего не видел, не видел, что
лицо судьи добродушно, не различил, что голос судьи дрогнул, когда он
спросил человека по имени Гаррис:
-- Так вы хотите, чтобы я допрашивал этого малыша?
Но все-таки он слышал, и в этой тесно набитой комнате, где не было
слышно ни звука, кроме спокойного и напряженного дыхания, он почувствовал
себя так, как было, когда он на длинной виноградной лозе раскачался над
оврагом и на самом размахе его вдруг настигло бесконечное мгновение,
цепенящее своей значительностью, словно выхваченное из времени.
-- Нет,-- горячо и со злобой сказал Гаррис.-- К черту! Отошлите его
домой!
И время текучей волной вновь нахлынуло на него, сквозь запах сыра и
запаянного мяса нахлынули голоса, и страх, и отчаяние, и все та же давнишняя
боль.
-- В иске отказать. Я считаю обвинение против вас, Сноупс,
недоказанным, но дам совет. Уезжайте отсюда и никогда сюда не возвращайтесь.
Тут впервые заговорил отец. Голос его был холоден и резок, говорил он
ровно, без всякого выражения.
-- Я и собираюсь. Я не хочу оставаться здесь среди всякого...-- Он
употребил непечатное выражение, грубое, но не обращенное ни к кому в
частности.
-- Вот и прекрасно! -- сказал судья. -- Грузите ваш фургон, и чтоб к
утру вас тут не было. Заседание закрывается.
Отец круто повернулся, и мальчик пошел следом за жестким черным
сюртуком, за жилистой фигурой отца, который все так же жестко и не спеша
уходил с того самого места, где он тридцать лет назад спасался на краденой
лошади из-под пуль полевого жандарма южан ', угодившего ему в конце концов в
пятку; пошел следом уже за двумя черными спинами, потому что откуда-то из
толпы вынырнул старший брат, одного роста с отцом, но грузнее и с неизменной
порцией табачной жвачки за щекой; пошел сквозь строй угрюмых лиц вон из
лавки, по ветхой галерейке, вниз по шатким ступеням, мимо собак и
подростков, по пухлой майской пыли -- и вдруг услышал, как кто-то прошипел:
-- Ишь, поджигатель!
И опять перед глазами у него все поплыло: какое-то лицо в красном
тумане, ухмыляющееся, луноподобное,-- мальчишка ростом чуть пониже его