"Уильям Фолкнер. Медведь" - читать интересную книгу автора

нет. Хватило бы одной. Но такой у нас нет. Может, такой вообще нет. Одна
пока надежда, что он сам оплошает и выскочит на кого-нибудь, кто не любит
мазать.
- На меня-то не выскочит, - сказал мальчик. - На Уолтера, или на
майора, или...
- Может, и на тебя, - сказал Сэм. - Ты завтра смотри в оба. Он ведь
умный. Иначе бы не прожил столько. Если его прижмут и придется
прорываться, он выберет тебя.
- Как это? - сказал мальчик. - Откуда ему знать... - Он не кончил. -
По-твоему, он уже знает, что я здесь в первый раз и не успел еще себя
проверить...
Он опять не кончил, глядя на Сэма во все глаза, и сказал уже покорно,
без изумления:
- Значит, это он меня приходил смотреть. Ему, наверно, раз только и
нужно взглянуть.
- Будь завтра начеку, - сказал Сэм. - А теперь нам пора в лагерь. И так
уже ночью вернемся.
Утром охотники отправились в лес тремя часами раньше обычного. К ним
присоединился даже дядюшка Эш, повар майора де Спейна, считавший себя
поваром сугубо лагерным и ездивший в лес не на охоту, а на стряпню; но
довольно было и простого пребывания здесь, леса и на него наложили печать,
и теперь рваное собачье ухо, и плечо, и беспалый след в болотной почве
будили в нем тот же отклик, что и во всех, включая мальчика, всего
полмесяца назад вступившего в лес. Они ехали - пешком добираться было
слишком далеко, - мальчик и Сэм с Эшем в фургоне при собаках, а Маккаслин,
майор де Спейн, генерал Компсон, Бун, Уолтер и Джим по двое на лошадях;
снова, как в первое утро полмесяца назад, сизый рассвет застал его на
лазу. Сэм поставил его, ушел, и он встал, держа на изготовку чересчур
громоздкое для него ружье, собственность майора де Спейна, которое мальчик
раз только испробовал: в первый же день всадил в пенек один заряд, чтоб
испытать отдачу и научиться перезаряжать. Он стоял спиной к большому
камедному дереву, у неширокой заводи; черная недвижная вода тихо вытекала
из тростников, проползала полянкой и снова уходила в тростники, где,
невидимый, барабанил по сухому стволу крупный дятел, которого негры
называют Божьим Барабанщиком. Место было как место, мало чем отличалось от
того, где он становился каждое утро; окрестность была хоть нова, но
привычна не меньше той, которую за две недели он вроде немного уже изучил,
- такая же пустыня, та же дремучая глушь, где слабый и робкий человек
прошел, но ничего не тронул, не оставил ни следа, ни зарубки; должно быть,
вот так же точно выглядела она, когда древнейший, еще доиндейский предок
Сэма Фазерса впервые прокрался сюда и озирался, готовый обрушить дубину
или каменный топор или пустить стрелу с костяным наконечником; разница
была лишь в том, что теперь мальчик уже изведал запах, шедший из-под
кухни, где затаились гончие, видел ободранную спину и ухо собаки,
проявившей храбрость, чтобы, как сказал Сэм, сметь и впредь называться
выжловкой, а вчера и отпечаток живой двупалой лапы увидал у изодранной
когтями колоды. Гона не было слышно. Ни лая, ничего. Но дятел вдруг
замолк, и мальчик понял, что медведь здесь и смотрит на него. Откуда-то.
То ли из тростника, то ли сзади, из-за деревьев. Он застыл, сжимая
бесполезное ружье, понимая уже, что оно не сгодится ему на этого зверя ни