"Уильям Фолкнер. Роза для Эмили (Сб. "Око за око")" - читать интересную книгу автора

написали официальное письмо, в котором приглашали се зайти к шерифу в
любое подходящее для нее время. Через неделю ей написал сам мэр, предлагая
прислать за ней свою машину, и получил в ответ послание на бумаге
устаревшего образца, написанное тонким, изящным почерком выцветшими
чернилами, в котором говорилось, что она предпочитает вообще не выходить
из дома. К письму без всяких комментариев была приложена налоговая
декларация.
По этому поводу Совет олдерменов собрался на особое заседание. И вот
к мисс Эмили отправилась депутация от совета. Ее глава постучал в дверь,
порог которой не переступал ни один гость с тех пор, как она восемь или
десять лет тому назад прекратила давать уроки росписи по фарфору. Дверь
открыл старый негр, и депутаты вошли в темную прихожую, которая
заканчивалась лестницей, ведущей наверх, где царил еще больший сумрак.
Всюду пахло пылью и запустением, а воздух был спертым и влажным. Негр
провел посетителей в гостиную, уставленную тяжелой, отделанной кожей
мебелью. Когда негр открыл шторы на одном из окон, то они увидели, что
кожа кое-где потрескалась, а когда сели, то навстречу им до самых бедер
лениво поднялся столб вековой пыли, и было видно, как в единственном
солнечном луче, проникшем в комнату, неторопливо кружились пылинки. У
камина на потускневшем позолоченном мольберте красовался выполненный в
карандаше портрет отца мисс Эмили.
Все встали, когда вошла она - маленькая, пухлая женщина, одетая во
все черное, с золотой цепочкой, спускавшейся до талии и соединявшейся с
поясом. Она опиралась на трость из черного дерева с потускневшим золотым
набалдашником. Мисс Эмили была мелкого телосложения, с узкой костью, и
поэтому казалась очень тучной, в то время как любую другую женщину на ее
месте назвали бы просто полной". Она выглядела даже обрюзгшей, как будто
ее тело долгое время пролежало в воде, такой оно имело мертвенно-бледный
оттенок. Ее глаза, затерянные в жирных складках, напоминали два кусочка
угля, втиснутые в комок теста. Они беспрестанно перебегали с одного лица
на другое, пока гости излагали цель своего визита.
Мисс Эмили не предложила им сесть, а лишь стояла на пороге и
молчаливо слушала, пока говоривший не закончил свою речь и не наступила
неловкая тишина, которую нарушало лишь тиканье невидимых часов на золотой
цепочке. Когда она затворила, ее голос был сух и холоден.
- В Джефферсоне для меня не существует налогов. Мне объяснил это
полковник Сарторис. Поройтесь в городских записях, и вы, возможно,
удовлетворитесь.
- Но мы все проверили. Мисс Эмили мы представляем власть в городе.
Разве вы не получили письма, подписанного шерифом?
- Я получила бумагу, да, - сказала мисс Эмили, - он, кажется, считает
себя шерифом... В Джефферсоне для меня нет налогов.
- Но, понимаете, в книгах нет ничего, что бы доказывало это. Мы
должны следовать...
- Спросите у полковника Сарториса. Я не плачу налогов в Джефферсоне.
- Но, мисс Эмили...
- Да, у полковника Сарториса. (Полковник Сарторис умер десять лет
назад.) Я не плачу налогов в Джефферсоне. Тоб! - появился негр. - Проводи
джентльменов.