"Уильям Фолкнер. Солдатская награда (Роман. 1926) " - читать интересную книгу автора

- Смешная штука жизнь, верно? - сказал он внезапно, не двигаясь.
- Смешная?
- Еще бы. Солдат помирает, оставляет вам деньги, а вы тратите эти
деньги, чтоб другой солдат мог помереть спокойно. Разве не смешно?
- Наверно, смешно. Все смешно. Смешно и страшно.
- Во всяком случае хорошо, что мы все решили, - сказал он после паузы.
- Он будет рад, что вы с нами поедете.
"Дик, милый, милый". "Мэгон спит, и этот шрам..." "Дик, мой дорогой".
Она чувствовала затылком жесткую доску изголовья, ощущала свои длинные
ноги в крепко сжатом кольце рук, обхвативших колени, видела самодовольную,
равнодушную, безличную комнату, похожую на отведенный ей мавзолей (сколько
же тревог, страстей, желаний похоронено тут?), высоко над миром радостей, и
горестей, и жажды жизни, над неприступными деревьями, занятыми только
материнством и весной. "Дик, Дик, мертвый, страшный Дик. Ты был когда-то
живым, молодым, страстным и злым, а потом ты умер. Дик, милый, милый. Эта
плоть, это тело, которое я любила и не любила, твое прекрасное, молодое,
злое тело, милый Дик, теперь оно кишит червями, как скисшее молоко. Дик,
милый".
Гиллиген Джозеф, бывший рядовой по призыву, демократ, пронумерованный,
как каторжник, спал рядом, и его башмаки (выданные ему бесплатно демократами
более высокого ранга, чем другие демократы) невинно и неловко лежали на
белом покрывале гостиничной кровати, безупречно чистом и безличном.
Она высунула руку из-под одеяла и одним движением погрузила комнату в
тьму. Потом свернулась под одеялом, подложив руку под голову. Гиллиген мирно
храпел, наполняя комнату домашними, успокоительными звуками.
"Дик, милый, какая безобразная смерть..."
В соседнем номере курсант Лоу стряхнул с себя кошмар, открыл глаза и
безразлично, с равнодушием самого вседержителя, уставился на лампы, горевшие
вокруг. Через некоторое время он ощутил свое тело, вспомнил, где он, и с
усилием повернул голову. На другой постели спал офицер с изуродованным
лицом. "Я - Джулиан Лоу. Я ем, перевариваю, усваиваю пищу; я летал. А этот
человек... Вот этот человек, спящий здесь, со своим шрамом... Чем мы
связаны? О Господи Боже мой!" Он чувствовал свое тело, свой желудок.
Подняв руку, он ощупал свой неповрежденный лоб. Никакого шрама. Рядом,
на стуле, лежала его фуражка, перерезанная белой полоской, а на столе -
фуражка того, с суконным верхом, с бронзовым гербом и буквами.
Во рту было горько, в желудке нехорошо.
- Быть бы таким, как он, - простонал Лоу, - только бы стать, как он.
Пусть забирает мое здоровое тело. Пусть берет его себе! А мне бы крылья на
груди, мне бы эти крылья; ради такого шрама я бы завтра пошел на смерть...
На стуле лежала куртка Мэгона, над левым нагрудным карманом крылья
расходились от герба, под короной - шли книзу в застывшем узорном изгибе:
символ мечты.
Стать, как он, с такими крыльями и с таким же шрамом! Курсант Лоу
повернулся к стене в страстном разочаровании, впившемся, как лиса в его
внутренности. Всхлипывая и мыча, курсант Лоу снова уснул, снова видел сны.



4