"Уильям Фолкнер. Солдатская награда (Роман. 1926) " - читать интересную книгу автора

ласточки, словно струны, прочерчивали бледное ветреное небо. Опустив тяпку,
на Джонса смотрел человек, и металлические пряжки его подтяжек весело
сверкали.
Священник сказал:
- С добрым утром, молодой человек!
Купол лысины приветливо сиял на фоне увитой плющом стены, за ней, в
безукоризненной прелести, церковный шпиль с золотым крестом, казалось,
кружил по молодым облакам.
Януариус Джонс, плененный иллюзией медленного падения колокольни,
пробормотал:
- Смотрите, сэр, сейчас упадет!
Солнце било прямо в его круглое молодое лицо.
Садовник посмотрел на него с благосклонным любопытством.
- Упадет? А-а, должно быть, вы видите самолет? - произнес он. - Мой сын
был в авиации всю войну. - Он казался гигантом в черных брюках, старых
башмаках. - Превосходный день для полетов, - сказал он, затеняя глаза
ладонью. - Где вы его видите?
- Нет, сэр, - сказал Джонс. - Самолета не видно, сэр. Я с
непростительным легкомыслием говорил о шпиле вашей церкви. С детства обожаю
стоять под церковным шпилем, следить, как проплывают облака. Полнейшая
иллюзия падения. Вы когда-нибудь наблюдали это, сэр?
- О да, безусловно, хотя было это - постойте! - так давно, что я и не
припомню. Но человек в моем сане обычно склонен к забвению собственных
переживаний, поглощенный заботой о спасении чужих душ...
- ...которые не только не заслуживают спасения, но и не стремятся к
нему, - договорил за него Джонс.
Ректор остановил его укоризненным взглядом. Воробьи захлебывались от
восторга в зарослях плюща, и старинный фасад ректорского дома, в рамке
нарциссов и подстриженных кустов, был похож на сказку. "Наверно, тут есть
дети", - подумал Джонс. Он сказал:
- Смиренно прошу простить мою легкомысленную остроту, доктор. Смею вас
уверить, что я... м-м... просто не удержался от соблазна, без всяческих
намерений.
- Понимаю, мой милый. Мой упрек был столь же мимолетен. Есть некоторые
условности, которые нам пристало соблюдать в мире сем, и одна из них -
уважение к сану, которым я, быть может и недостойно, облечен. И я считаю,
что это особо касается нас, тех, кто... как бы это выразить...

- ...тот, кто в жизни себе кормилом взял истинный разум,
Тот обладает всегда богатством умеренной жизни:
Дух безмятежен его, и живет он, довольствуясь малым.

И ректор подхватил:

Люди же вместо того устремились ко славе и власти,
Думая этим себе благоденствие твердо упрочить
И проводить свою жизнь при достатке, в спокойствии
полном...
{Лукреций. О природе вещей. - Перевод Ф. Петровского}