"В.В.Фомин. Варяги и варяжская русь " - читать интересную книгу автора

теории" Миллером. Вот он-то, "своим не только нетактичном, но и не
соответствующим исторической действительности утверждением о завоевании
России в результате победного похода шведов вызвал негодование среди
слушателей и молниеносную отповедь М.В.Ломоносова (1749). С этого момента
разгорелась полемика по норманской проблеме". Через сорок лет А.А.Данилов,
видимо, идя в своих рассуждениях вслед за Ловмяньским, сказал, что Миллер в
речи, произнесенной в 1749 г. на торжественном заседании Академии наук в
связи с годовщиной вступления Елизаветы Петровны на престол, "впервые
сформулировал основные положения "норманской теории" возникновения русского
государства"31.

Утверждения Ловмяньского и Данилова страдают серьезными фактическими
погрешностями. Во-первых, Миллеру не довелось выступить в 1749 г. на
торжественном собрании Академии наук. Во-вторых, хотя речь свою он все же
произнес в названном году, но произнес ее 23 августа на соединенном
Академическом и Историческом собрании (где присутствовали все профессора
Академии и академического Университета), но она не вызвала никакого
"негодования среди слушателей". Более того, эта речь была тогда одобрена и
разрешена к печати с учетом исправления замечаний, поступивших от президента
Академии графа К.Г.Разумовского и присутствующих32.

Но вместе с тем, в суждениях о Миллере как об ученом, которому
принадлежит приоритет в норманском и, следовательно, варяжском вопросе
имеется определенный резон, что видно из наблюдений М.А.Алпатова,
опубликованных после его смерти в 1985 г. Ученый, ведя речь о первом номере
"Sammlung russischer Geschichte" (1732) отметил, что журнал "открывается
статьей Г.Ф.Миллера о русской летописи", где он "рассказал о варягах,
пришедших из Скандинавии...". Как далее подчеркнул Алпатов, "это та самая
статья, которую затем прочитает Байер, вследствие чего и возникнет
пресловутый варяжский (курсив автора. -В.Ф.) вопрос"33. Из этих слов видно,
что Байер не мог быть родоначальником норманизма, коль мнение о норманстве
варягов прозвучало за три года до выхода в свет его статьи "О варягах".

Действительно, Миллер, начав издавать в 1732 г. в "Sammlung russischer
Geschichte" извлечения из списка Радзивиловской летописи, содержащей ПВЛ,
предварил их небольшим вступлением, в котором пояснил, что не считает имя
варягов собственным. Не соглашаясь с теми, кто производит его от
древнеготского Warg-Wolf (волк), Миллер настаивал, что варягами в IX-X вв.
именовали норманнов, "которые, возможно, так назвали себя при первом
прибытии на русский берег, и, тем самым, дали повод тому, что в дальнейшем
это слово, из-за незнания северного языка, рассматривалось как имя
собственное". При этом он полагал, что большинство варягов происходило из
северных стран и особенно из норвежского королевства, что подтверждается, по
его мнению, обширными связями Руси с Норвегией в последующие столетия, и о
чем так много говорит Снорри Стурлуссон (XIII в.). Ученый только не мог
понять, как могли "норвежские и древние датские поэты и историки в своих
произведениях забыть об этом"34. В примечании к летописи Миллер указал, что
на Русь были приглашены три брата "варяжской национальности" -Рюрик, Синеус,
Трувор. Во второй части первого тома "Sammlung russischer Geschichte" (1733)
историк, публикуя выдержки из Стурлуссона, его свидетельство о женитьбе