"Джеффри Форд. Портрет миссис Шарбук " - читать интересную книгу автора

Повернув налево, направился на юг по Пятой авеню. Голова все еще кружилась
от шампанского и произнесенного шепотом пожелания миссис Рид. Я поднял
воротник своего пальто, опустил пониже поля шляпы - лето за время вечеринки
словно бы тихо сошло на нет. В спину мне поддувал холодный ветерок;
желтеющий газетный лист пронесся над моим левым плечом и, трепеща в воздухе,
пролетел под газовыми фонарями, как спасающийся бегством дух летнего тепла.
Было уже поздно, и до моего дома в Грамерси-Парк путь предстоял неблизкий,
но сейчас мне больше всего требовались свежий воздух, движение, ночь -
противоядие от затхлой атмосферы этой набитой людьми гостиной, этого
фальшивого, преломленного света, испускаемого треклятой люстрой.
Улицы города были далеко не безопасны в этот промозглый час, но я не
сомневался - какой бы злодей ни попался мне навстречу, по сравнению с Ридом
он будет просто ягненком. Я потряс головой при мысли о том, какие муки
мученические пришлось вынести этой бедняжке и что я хотя и невольно, но все
же стал участником ее пытки. Теперь мне было очевидно - она все это время
прекрасно понимала, что к чему. То ли ради детей, то ли опасаясь за себя, но
она делала вид, что не замечает притворства Рида. Даже если такое случилось
в первый раз, то наверняка не в последний; но теперь с каждым новым
покушением на ее чувство собственного достоинства очаровательная,
нестареющая красота, запечатленная на моем портрете, будет вечным свидетелем
растущего уродства ее брака и ее жизни. Риду несомненно была нужна женщина,
чей образ смотрел на него с портрета - похожий, но не вполне, на его жену.
На самом же деле у настоящей миссис Рид было больше сходства с золотой
рыбкой, посаженной в чашу, и срезанными цветами, никнущими в витиеватой
китайской вазе. Выбирая эти детали, я и не подозревал, насколько точно они
бьют в цель.
"Кем же ты стал, Пьямбо?" - спросил я сам у себя и тут же понял, что
говорю вслух. Я оглянулся - не слышит ли меня кто-нибудь. Нет, те немногие
прохожие, что брели по улице в этот поздний час, проходили мимо, поглощенные
собственными желаниями и предчувствиями. Днем город жил как великий
миллионер, преследующий будущее с дьявольским упорством и бешеной энергией,
которая в один прекрасный день позволит ему догнать свою жертву; но по
ночам, когда город спал, его улицы превращались в населенные призраками
глубоководные пути морского царства.
Даже трамваи двигались с какой-то ленивой усталостью, словно огромные
змеи, ползущие сквозь непроницаемую тьму выброшенных за ненадобностью
дневных разочарований. Я предвосхитил ответ на свой собственный вопрос,
остановившись на углу Тридцать третьей улицы и уставившись на другую сторону
авеню - на залитые лунным светом останки того, что когда-то было особняком
Джона Джейкоба Астора*. Я читал в газете, что его сын назло матери
собирается снести старое здание и вместо него возвести первоклассный отель.
И вот дом стоял там - полуразобранный, похожий на разлагающуюся тушу
выброшенного на берег чудища с картины Веддера **. Вот оно - свидетельство
всеразвращающей власти новых денег. Даже старые боги со своим наследием не
могли чувствовать себя в безопасности. Новым божеством было богатство, и
армия Ридов готова была как угодно настраивать свои нравственные барометры,
лишь бы войти в круг его жрецов. Его катехизис провозглашал общность
интересов богатеев Верхнего Манхэттена и обитателей Нижнего Ист-Сайда, где
иммигрантские семьи тщетно пытались поймать неуловимое.
______________