"Джеффри Форд. Год призраков" - читать интересную книгу автора

рубашку и протянул мне со словами: "На, куси". У маленького уродца был
замечательный вкус.
Затем мы перешли к сливе, и он сказал мне:
- Я слышал, ты на прошлой неделе подрался.
Я кивнул.
- Хочешь, научу тебя боксировать? - спросил он.
Я немного подумал и ответил:
- Нет. Я не люблю драться.
Дед рассмеялся так громко, что ворона, сидевшая на телеантенне, от
испуга взмыла в воздух. Я смутился, но он протянул руку и погладил меня по
голове.
- Ладно-ладно, - успокоил меня он и засмеялся опять, но уже тише.
Дед много лет проработал в котельной "Большого А", Акведукового
ипподрома.
Он был хорошо сложен - широкоплечий, с могучей грудью. Даже в это
время, когда он сделался стариком, я не мог обхватить его бицепс двумя
руками. Время от времени мы просили Деда показать нам его татуировки -
синеватые рисунки, которые двигались, если он играл мускулами: на левом
предплечье - обнаженная женщина, на груди - орел, а на спине извергал пламя
удивительный собакодракон с громадными глазами-блюдцами и густой кудрявой
шерстью. Эту татуировку ему сделали на Яве иголками из китового уса. Дед
сказал Джиму и мне, что собакодракона зовут Чимто и он бережет от врагов,
которые нападают сзади.
Деревья были увлечением Деда, но истинную любовь он питал к лошадям и
штудировал "Дейли телеграф" и программу скачек, словно Священное Писание.
Когда он заканчивал чтение, все поля были исписаны кличками лошадей,
фамилиями жокеев, результатами скачек, суммами ставок, столбиками
арифметических подсчетов и странными символами вроде китайских иероглифов.
Что бы он там ни рисовал, это позволяло ему выигрывать неплохие денежки.
Однажды Дед отправился на ипподром и вернулся на новой машине. А в другой
раз выиграл столько, что всех нас повез на Ниагарский водопад. Лучшим другом
Деда был его букмекер Билл Фаро, и Дед чуть ли не каждый день ездил
встречаться с ним в Вавилон.[26]


Мистер Бла-Бла-Бла

В тот субботний день отец, вернувшись домой с работы, созвал всех детей
в гостиную и усадил на маленьком диване. Родители сели напротив нас на
большой диван, за мраморным кофейным столиком. Отец еще не начал говорить, а
я перебирал в памяти события последних недель - не сделали ли мы чего-то
такого, за что нам сейчас устроят нахлобучку.
Единственное, что пришло мне в голову (кроме истории с Хинкли, которая
вроде бы уже забылась), - это случай за неделю до начала занятий. Мы с
Джимом сделали куклу из старой одежды - рубашки и брюк: набили их газетами и
скрепили все английскими булавками. Голову мы взяли от заплесневелого
игрушечного слона, набитого опилками. Выигранный кем-то на ярмарке больницы
Доброго Самаритянина, он, сколько я себя помнил, всегда валялся в подвале.
Мы отрезали слону голову, высыпали часть опилок, завязали шею узлом и
приделали голову к воротнику рубашки с помощью булавок. Фигура получилась