"Сесил Скотт Форестер. Хорблауэр и "Атропа" " - читать интересную книгу автора

- Крепитесь, сэр, - сказал рулевой - его голова была совсем рядом с
головой Хорнблауэра. - Впереди две мили.
Двухмильный туннель, прорубленный в скальных породах Котсуолда! Не зря
его называют чудом эпохи. Римляне со всеми их акведуками ничего подобного не
построили. Дальше и дальше продвигалось судно вглубь туннеля, темнота
сгущалась и стала наконец совершенно непроницаемой - сколько Хорнблауэр ни
напрягал глаза, он ничего не мог различить. При входе в туннель женщины
принялись болтать, смеяться и кричать, чтоб услышать отраженное от стен эхо.
- Курицы несчастные, - процедил сквозь зубы рулевой.
Теперь все, подавленные темнотой, смолкли - все, кроме Марии.
- Надеюсь, ты не забыл, что на тебе хороший костюм, Горацио, - сказала
она.
- Да, дорогая, - ответил Хорнблауэр, радуясь, что она его не видит.
Делом он занимался малодостойным и отнюдь не приятным. Уже через
несколько минут он почувствовал, что навес под ним очень жесткий. Потом
заболели ноги. Он попытался изменить положение, и тут же понял, что делать
это надо осторожно, иначе нарушается плавное движение судна. Рулевой сердито
заворчал, поскольку Хорнблауэр не толкнул вовремя правой ногой и паром
немного замедлился.
- Толкайте, сэр, - повторил он. Так они и двигались в гипнотическом
кошмаре. В кромешной тьме не слышалось ни звука - при такой скорости
"Королева Шарлотта" совсем не поднимала волн. Хорнблауэр толкал и толкал.
Ноги его ныли. Сквозь подметки башмаков он чувствовал, что кирпич кончился -
его ноги упирались в голую скалу, грубо обработанную кирками проходчиков.
Это еще усложняло дело.
Он услышал вдалеке негромкий звук, какое-то слабое бормотание, и понял,
что уже довольно давно, неосознанно, слушает его. Звук усиливался и
постепенно перешел в громкий рев. Хорнблауэр не знал, что это, но, поскольку
рулевой явно не волновался, решил не спрашивать.
- Подождите-ка, сэр, - сказал рулевой, и Хорнблауэр, не зная, что
думать, перестал толкать. Рулевой, по-прежнему ничего не говоря, завозился
рядом. Потом он накрыл их обоих брезентом, так что снаружи остались только
ноги. Под брезентом было не темнее, чем снаружи, но очень душно.
- Давайте дальше, сэр, - сказал рулевой, и Хорнблауэр послушно уперся в
стену.
Под брезентом непонятный рев казался глуше. Струйка воды громко
застучала по брезенту, потом другая, и тут Хорнблауэр понял.
- Вот и он, - сказал рулевой.
Сквозь потолок туннеля пробивался подземный ручей и с ревом низвергался
вниз. С оглушительным ревом водопад обрушился на судно, грохоча по крышам
кают. Крики женщин потонули в шуме. Давление воды прижимало брезент. Затем
поток ослаб, сменился маленькими струйками, и, наконец, остался позади.
- Там впереди только один такой, - раздался в душной темноте голос
рулевого. - После сухого лета лучше.
- Ты не промок, Горацио? - спросила Мария.
- Нет, дорогая, - отозвался Хорнблауэр. Простой ответ произвел желаемое
действие, не давая повода к дальнейшему разговору. Ноги у Хорнблауэра,
естественно, промокли, но после одиннадцати лет в море это было ему не в
новинку - больше беспокоила усталость. Казалось, прошла целая вечность,
прежде чем по брезенту вновь застучала вода, и рулевой объявил: "Вот и он".