"Фредерик Форсайт. Призрак Манхэттена" - читать интересную книгу автора

мной вчера. Я должен рассказать вам об этом. Спасибо, Барни.
Дело было в той кофейне. Знаете, той, что принадлежит Феллини? Та, что
на Бродвее, на 26-й улице? То был плохой день. Я провел бoльшую его часть,
гоняясь за информацией об убийстве в Центральном парке и - ничего.
Администрация мэра орет на Бюро Детективов, а у тех ничего нового нет. А
потому они горячатся и не говорят ничего такого, что заслуживало бы печати.
Мне грозит перспектива вернуться в редакцию и признаться, что я даже
материала на одну маленькую колонку не наскреб. Так что я решил, что
пойду-ка я и съем одно из знаменитых десертов папы Феллини - мороженое с
фруктами, орехами и шоколадом. И с морем сиропа. Знаете, о чем я говорю?
Очень бодрит. И вот в кофейне полно народу. Я занял последнюю кабинку.
Десять минут спустя в кофейню входит парень с видом скверным, как грех. Он
огляделся, увидел, что я один в кабинке, и подошел. Очень вежливо.
Раскланялся. Я кивнул. Он говорит что-то на иностранном языке. Я указал на
свободный стул. Он садится и заказывает себе кофе. Только он произносит не
кофе, а каффe. Но поскольку официант итальянец, то ему все равно. Только я
считаю, что этот парень, скорее всего, француз. Почему? Просто он выглядел
французом. Поэтому дальше я с ним поздоровался. На французском.
Говорю ли я по-французски? А главный раввин - еврей? На самом деле -
немного говорю. Поэтому я ему говорю: "Бон-жюер, мон-сьюер". Я просто
пытался быть вежливым ньюйоркцем.
И тут этот французик спятил. Он начинает изливать поток французских
слов, которые выше моего понимания. И он расстроен, почти в слезах. Опускает
руку в карман и достает письмо весьма солидного вида - с чем-то вроде
восковой печати на конверте. И машет мне перед лицом.
Поэтому я пытаюсь быть вежливым к этому расстроенному посетителю, хотя
меня так и подмывало доесть мороженое, кинуть на стол монетку и поскорее
смыться. Но вместо этого я подумал: "Какого черта! Надо помочь этому парню.
Похоже, у него был денек похуже, чем у меня, а это что-нибудь да значит". Я
подозвал папу Феллини и спросил, говорит ли он по-французски. Без
результата. Он говорит только по-итальянски и по-английски, да и то на
последнем - с сицилийским акцентом. Потом я прикинул, кто здесь говорит
по-французски?
Вы бы, ребята, наверное пожали плечами и ушли? И наверняка пропустили
бы кое-что интересное. Но я Чолли Блум, человек с шестым чувством. А что
находится лишь через один квартал от перекрестка 26-й и Пятой? Заведение
"Дельмонико". И кто управляет заведением "Дельмонико"? Конечно же, Чарли
Дельмонико. И откуда приехала семья Дельмонико? Ну, хорошо, из Швейцарии, но
там все говорят на всех языках, и хотя Чарли родился в Штатах, но я думаю,
он говорит немного по-французски.
Поэтому я вывел французика из кофейни, и десять минут спустя мы стояли
у самого известного ресторана во всех Соединенных Штатах Америки. Вы
когда-либо бывали там? Нет? Ну, это нечто! Отполированное красное дерево,
бархат сливового цвета, настольные медные лампы - очень элегантно. Здорово.
Больше, чем я могу себе позволить. И вот идет Чарли Ди собственной персоной,
и он прекрасно знает об этом. Но ведь именно это и есть марка великого
ресторатора? Безупречные манеры даже по отношению к бродяге с улицы. Он
кланяется и спрашивает, каким образом он может помочь. Я объясняю, что я
случайно познакомился с этим французом из Парижа, и что у него серьезные
проблемы с письмом, но я ему оказать содействие не могу.