"Фредерик Форсайт. Призрак Манхэттена" - читать интересную книгу автора

передает трубку мне. Голос произносит: "Кто говорит?" Я отвечаю: "Чарльз
Блум, эсквайр". Голос спрашивает: "С какой целью вы здесь?"
Я не собираюсь говорить голосу, что я из "Херст Пресс". Я уже убедился,
что это прямая дорога получить от ворот поворот. Поэтому я говорю, что я
один из компаньонов нотариальной конторы "Дюфор и Партнеры", Париж, Франция.
"И с какой целью вы здесь, мистер Блум? - спрашивает голос, звучащий так,
словно он исходит прямиком из Ньюфаундленского Банка. Я снова повторяю, что
нам нужно доставить письмо чрезвычайной важности лично в руки самого Эрика
Мулхэйма. "По этому адресу нет человека с таким именем, но если вы оставите
это письмо портье, то я прослежу, чтобы оно достигло адресата", - говорит
голос.
На это я тоже не покупаюсь. Это ложь. Учитывая все, что я знаю, я,
возможно, разговариваю с самим мистером Невидимкой. Поэтому я блефую.
"Просто скажите мистеру Мулхэйму, что это письмо от..." "Мадам Жири", -
подсказывает мне юрист. "...мадам Жири", - повторяю я в телефон.
"Подождите", - говорит голос. Мы снова ждем. Затем в трубке слышится:
"Садитесь в лифт и поднимайтесь на тридцать девятый этаж".
Мы так и делаем. Вы когда-нибудь поднимались на тридцать девятый этаж?
Нет? Что ж, это тот еще опыт. Вы заперты в клетке, вокруг клацает всякая
машинерия, а вы поднимаетесь прямо в небо. А еще кабина качается. Наконец
клетка останавливается, я отодвигаю решетку, и мы выходим. Перед нами
парень, тот, чей голос мы уже слышали. "Я мистер Дариус, - говорит он, -
следуйте за мной". Он проводит нас в длинную, обшитую панелями комнату с
большим столом, уставленным всякими серебряными штучками. Безусловно, именно
здесь заключали сделки, повергали в прах соперников, выявляли слабаков и
делали миллионы. Здесь царил элегантный стиль Старого Света. На стенах
висели написанные маслом картины. Я заметил одну картину, которая висела
выше остальных: парень в широкополой шляпе, с усами, кружевным воротничком и
с улыбкой. "Могу я увидеть письмо?" - спросил Дариус, вперив в меня взгляд,
каким смотрит кобра на ондатра, которого собирается съесть на ланч. О'кей, я
никогда не видел кобру или ондатра, но могу себе представить. Я киваю
Дюфору, и он кладет письмо на стол между собой и Дариусом. Было что-то
странное в этом человеке, что заставляло волосы на моей шее вставать дыбом.
Он был во всем черном: черный сюртук, белая рубашка, черный галстук. Лицо
такое же белое, как рубашка, худое, узкое. Черные волосы, черные как смоль
глаза, которые мерцали, но не моргали. Я сказал "кобра"? Кобра вполне
подойдет.
Теперь слушайте, ребята, поскольку это важно. Я почувствовал желание
выкурить сигаретку и зажег спичку. Это было ошибкой, большой ошибкой. Когда
спичка чиркнула, Дариус сразу накинулся на меня с быстротой вылетевшего из
ножен кинжала. "Никакого открытого пламени, будьте добры, - рявкнул он. -
Немедленно потушите сигарету!"
Ну, я стою в конце стола рядом с угловой дверью, а сзади меня напротив
стоит стол в форме полумесяца с серебряной пепельницей. Я подхожу к нему,
чтобы затушить сигарету. За серебряной пепельницей прислонен к стене широкий
серебряный поднос - наклонно. Сразу после того, как я затушил сигарету, я
посмотрел на поднос, больше похожий на зеркало. В дальнем конце комнаты
картина с улыбающимся парнем на стене изменилась. Лицо по-прежнему на месте,
так же как и широкополая шляпа, однако под шляпой такое, что один взгляд на
это мог бы вышибить ковбоев из банды "Роф Райдерс" прямо из их седел.