"Сюзанна Форстер. Приходи в полночь " - читать интересную книгу автора

шуткой, и золотистые браслеты у нее на запястьях громко звякнули, когда она
прятала бретельку черного бюстгальтера под пастельного цвета свитер. - Ну а
если серьезно, - продолжала она, - он оказывал на меня самое невероятное
воздействие. Иногда мне казалось, будто он меня гипнотизирует или что-то в
этом роде... подавляет мою волю, понимаете? Ну разве не глупость? Я безумно
его любила, но мне пришлось его оставить. Я начала терять контроль над своей
жизнью...
Переднее колесо велосипеда бешено крутилось, но Ли уже не касалась
педалей. Листки бумаги выпали из ее рук и разлетелись по полу, когда на
экране появилось изображение Ника Монтеры. Взгляд угольно-черных глаз и
совершенные линии лица невозможно было не узнать. Это был тот самый человек,
который спас ее в гараже.
Прикоснись как женщина, которая хочет.
Ли все еще помнила потрясение от возбуждения, которое она испытала,
погладив его по бедру. Она боялась за свою жизнь, но сексуальное желание,
пусть и мимолетное, ни с чем нельзя было спутать. Она не знала, как еще это
описать. Так, значит, это, думала она, глядя, как образ на экране меркнет, и
есть Ник Монтера.

Глава 2

Алека Саттерфилда называли летучей мышью-вампиром калифорнийских
криминальных тяжб. Поговаривали, что он оценивает страх свидетеля по биению
жилки у него на виске. И его партнеры по "Глак и Саттерфилд", престижной
юридической фирме Сенчури-Сити, свято верили, что он склоняется к горлу
своих противников с меланхолической улыбкой и восхитительно обнаженными
клыками. Его бледная кожа, изысканные черные, как соболий мех, волосы и
склонность к черним водолазкам, вне всякого сомнения, столько же
основательно подкрепляли его имидж, как и череда, фигурально выражаясь,
обескровленных тел, которые он оставлял позади себя. Кроме того, было
известно, что он не пьет ничего крепче замороженной русской водки, оттаявшей
затем до состояния талого снега. И "Кровавой Мэри", разумеется.
Саттерфилд сделал себе имя, защищая известных преступников-служащих -
мерзавцев-дилеров, международных финансистов и политиков-ветеранов, - многие
из которых работали, намеренно обманывая общественность. Его также знали и
как любителя браться за непонятные дела, связанные с громкими убийствами.
В настоящий момент он был донельзя заворожен своим последним
клиентом... мужчиной, который, несколько мгновений назад войдя в пентхаус
Саттерфилда, отказался сесть и сейчас непринужденно, если не сказать
небрежно, опирался на каминную полку зеленого итальянского мрамора,
преспокойно засунув руки в карманы помятых шелковых брюк свободного покроя.
Ник Монтера был одним из самых потрясающих, самых убийственных
персонажей, с которыми Алек Саттерфилд когда-либо сталкивался за двадцать
лет работы. Алек гордился тем, что мог быстро и точно определить
психопатологии своих клиентов, но Монтера был чарующей загадкой. Судя по его
досье, он вырос в пропитанном наркотиками испаноязычном квартале, когда ему
было десять лет, потерял мать, а в семнадцать отсидел за решеткой за
убийство.
И тем не менее Монтера справился со своим прошлым, стал
фотографом-художником и достиг высот известности на западном побережье.