"Мишель Фуко. Что такое автор" - читать интересную книгу автора

т.д. Однако, даже если предположить, что мы ограничимся
сегодня, как мне того и хотелось бы, миром дискурсов,- даже и
тогда, я думаю, я слишком сузил смысл термина "автор". Я
ограничился автором, понимаемым как автор текста, книги или
произведения, производство которых может быть законным образом
ему атрибуировано. Легко увидеть, впрочем, что в порядке
дискурса можно быть автором чего-то большего, нежели книга,-
автором теории, традиции, дисциплины, внутри которых, в свою
очередь, могут разместиться другие книги и другие авторы. Я
сказал бы, одним словом, что такой автор находится в
"транс-дискурсивной" позиции. Это - устойчивый феномен,
феномен, без сомнения столь же древний, как и наша цивилизация.
И Гомер, и Аристотель, и Отцы Церкви сыграли именно такую роль,
равно, как и первые математики или те, кто стоял в истоке
гиппократовской традиции. Но, мне кажется, в XIX веке в Европе
появились весьма своеобразные типы авторов, которых не спутаешь
ни с "великими" литературными авторами, ни с авторами
канонических религиозных текстов, ни с основателями наук.
Назовем их с некоторой долей произвольности "основателями
дискурсивности"*. особенность этих авторов состоит в том, что
они являются авторами не только своих произведений, своих книг.
Они создали нечто большее: возможность и правило образования
других текстов. В этом смысле они весьма отличаются, скажем,
от автора романа, который, по сути дела, есть всегда лишь автор
своего собственного текста. Фрейд же - не просто автор
Толкования сновидеиий или трактата Об остроумии; Маркс - не
просто автор Манифеста или Капитала - они установили некую
бесконечную возможность дискурсов. Бесспорно, легко возразить:
неверно, что автор романа всего лишь автор своего собственного
текста; в каком-то смысле и он тоже -лишь бы он был, как
говорится, хоть сколько-нибудь "значительным" - распоряжается
и правит чем-то большим, чем это. Если взять простой пример,
можно сказать, что Энн Рэдклиф не только написала Замок в
Пиренеях и ряд других романов,- она сделала возмолжыми романы
ужасов начала XIX века, и в силу этого ее функция автора
выходит за границы ее творчества. Да, конечно. Но только, я
думаю, на это возражение можно ответить: то, что делают
возможным эти учредители дискурсивности (я беру здесь в
качестве примера Маркса и Фрейда, поскольку полагаю, что они
одновременно - и первые, и наиболее значительные), это нечто
совершенно другое, чем то, что делает возможным автор романа.
Тексты Энн Рэдклиф открыли поле для определенного числа сходств
и аналогий, которые имели свой образец или принцип в ее
творчестве. Это творчество содержит характерные знаки, фигуры,
отношения, структуры, которые могли быть повторно использованы
другими. Сказать, что Энн Рэдклнф основала роман ужасов,-
значит, в конце концов, сказать: в романе ужасов XIX века будут
встречаться, как и у Энн Рэдклиф, тема героини, попавшей в
западню собственной невинности, фигура тайного замка,
функционнрующего как контргород, персонаж черного проклятого