"Мишель Фуко. Археология знания" - читать интересную книгу автора

степени направлено на постижение различий,- так, точно две эти важнейшие
формы описания пересекаются, не опознав друг друга.
На самом деле эти проблемы, которые возникают в любом случае ' и
вызывают совершенно противоположные следствия, вводятся постановкой вопроса
о документе. Здесь нет недоразумения: вполне очевидно, что с тех пор, как
история получила статус науки, мы постоянно обращаемся к документам,
исследуем их и так познаем себя. Для нас важно не просто понять смысл
сказанного, но и определить степень его истинности и самое форма его
представления;'нас всегда волнует, являются ли наши источники подлинными или
подложными, насколько они осведомлены или несведущи, верно ли отражают эпоху
или, напротив, лгут. Но заключенная в каждом из этих вопросов огромная
критическая обеспокоенность направлена, собственно говоря, к одному: исходя
из сказанного документом (хотя бы и между строк), восстановить то вставшее
за ним прошлое, откуда он родом. Документ всегда понимался как язык, звуки
которого низведены до немоты или невнятного бормотания, иногда по счастливой
случайности распознаваемого. Итак, благодаря изменениям, датировать которые
уже едва ли возможно, но и по сей день еще не завершенным, история по-новому
взглянула на документ и занялась не столько интерпретацией или установлением
его истинности и смысла, сколько освоением и развитием внутреннего
пространства. История отныне организует документ, дробит его, упорядочивает,
перераспределяет уровни, устанавливает ряды, квалифицирует их по степени
значимости, вычленяет элементы, определяет единицы, описывает отношения.
Документ более не является для истории неподвижной материей, отталкиваясь от
которой она пытается реконструировать дела и слова людей прошлого,- все то,
от чего остались лишь немногие следы.
Теперь история пытается обнаружить в самой ткани документа указания на
общности, совокупности, последовательности и связи. Необходимо было лишить
историю образа, который долгое время ее удовлетворял и обеспечивал ей
антропологическое оправдание (дескать тысячелетиями коллективное сознание с
помощью материальных свидетельств сохраняло память о прошлом), чтобы история
стала строгой наукой и занялась введением в обиход документальных материалов
(книг, текстов, рассказов, реестров, актов, уложений, статутов,
постановлений, технологий, объектов и обычаев и т. д.), которые всегда и
повсюду суть либо спонтанные, либо организованные I формы представления
любого общества. Документ более не довлеет (' истории, которая с полным
правом в самом своем существе пони-' мается как память. История - это только
инструмент, с помощью


10
Введение

которого обретает надлежащий статус весь корпус документов, описывающих
то или иное общество.
Чтобы не тратить много слов, скажем, что в своей традиционной форме
история есть превращение памятника в документ, "обращение в память" памяток
прошлого, "оглашение" этих следов, которые сами по себе часто бывают немы
или же говорят вовсе не то, что мы привыкли от них слышать. Современная же
история - это механизм, преобразующий документ в памятник. Там, где мы
пытались расшифровать следы, оставленные лкэдьми, теперь преобладает масса