"Гэлен Фоули. Влюбленный герцог " - читать интересную книгу автора

видом на Грин-парк. Окруженный каменной стеной, увенчанной чугунными пиками,
Найт-Хаус - "Рыцарский дом" - сверкал огнями среди черной сырой апрельской
ночи, великолепный, равнодушный, неприступный и холодный.
Длинные тени фонарей обрисовывали элегантную симметрию его безупречного
фасада; черные ньюфаундленды и злобные мастифы мягко ступали по ухоженному
саду, вынюхивая незваных гостей, хотя вокруг огромного особняка все было
спокойно. Полная тишина царила везде, начиная с парадной двери, ведущей в
богатый просторный вестибюль с хрустальными люстрами, а оттуда дальше, в
отделанные мрамором коридоры.
Слуги, проворные и молчаливые, убирали со стола, за которым их хозяин
только что отобедал - как всегда, в полном одиночестве.
Теперь он сидел у великолепного фортепьяно, стоящего в углу просторной
библиотеки. Будучи в какой-то мере коллекционером и ценителем музыки, он
владел несколькими подобными инструментами. В бальном зале у него стоял
рояль работы Клементи, в гостиной - большой "Бродвуд", в музыкальной
комнате - "Вальтер" и милый старинный клавесин; но "Граф", король
фортепьяно, был его гордостью и радостью. Впрочем, никто этих инструментов
не видел: он держал их запертыми в комнатах, куда никогда никого не
приглашал. Любой другой, заплативший такие деньги за фортепьяно, конечно же,
выставил бы их напоказ в одном из своих великолепных салонов, но Хоуксклиф
считал музыку очень личным делом, и, кроме того, слушать мощный голос Графа
было просто некому.
Он нежно прикасался к клавишам рояля одной рукой и думал о том, что
теперь не может обрести утешение даже в музыке. Все развлечения были забыты.
Сегодня вечером в палате лордов состоится заседание, но он не мог заставить
себя пойти даже туда.
Ссутулившись, он смотрел на блестящие клавиши. На лице его играли
слабые отсветы огня, горевшего в камине, но этот огонь не мог растопить лед
в его сердце, воцарившийся там три недели назад, когда он узнал, что Люси
исчезла.
Сжимая в руке серебряный медальон с ее портретом, он с трудом оторвал
от него тоскующий взгляд и протянул руку за бокалом бренди, стоявшим на
крышке фортепьяно. Подняв бокал, он стал рассматривать цвет пламени сквозь
бренди. Это цвет ее волос, подумал он. Но нет, ее длинные пряди были
краснее, не розово-белокурыми, а глянцевито-каштановыми.
Кем, чем и где он был до того, как Люси Колдфелл вошла в его жизнь и
забрала себе его сердце? Ах да, он искал себе жену.
Он пил бренди, вспоминая, как впервые увидел молодую супругу Колдфелла.
"Вот женщина, на которой я должен был жениться", - сказал он себе тогда.
Но было слишком поздно.
Слишком поздно, чтобы любить ее. Слишком поздно, чтобы ее спасти.
Внезапно он встал и со всей силы швырнул бокал в огонь. Бокал разбился,
и от остатков алкоголя огонь в камине ярко вспыхнул.
Дрожа от ярости из-за той информации, которую он получил сегодня от
Колдфелла, он зашагал по комнате, без всякой жалости топча обюссонский
ковер. Подойдя к камину, он оперся о резную каминную полку и задумчиво потер
губы кулаком.
Когда-то он был представлен сэру Долфу Брекинриджу, грубому похотливому
хвастуну, племяннику Колдфелла. Он, разумеется, был наслышан об охотничьих
приключениях Долфа. Баронета знали как первоклассного стрелка. Еще его знали