"Борис Захарович Фрадкин. Каналы Марса (Научно-фантастический рассказ) " - читать интересную книгу автора

сталактитовой колоннады и боялись своим дыханием повредить тончайшие
кружева, свисающие до самого пола. Мы замирали на месте, ослеплённые
внезапным сверканием кристаллов. В лучах наших фонарей переливались голубые,
жёлтые, красные, фиолетовые сполохи...
Неприн уронил руки, сцепил пальцы. Лицо его оказалось в тени. Ему сейчас
было всё равно, слушает его Лагно или нет. Воспоминания причиняли
нестерпимую боль, с которой он не мог оставаться один на один.
-- Там пришла к нам любовь. Я не стыжусь вспоминать о ней, хотя я уже
женатый стареющий мужчина и у меня взрослые дети. И оттого, что любовь
пришла к нам в необычном мире, она и сама была необычной. Чёрное каменное
безмолвие приучило нас всегда быть в одной связке. Известно вам, что значит
быть в одной связке? -- Лагно кивнул. -- Едва расставшись с дневным светом,
мы превращались в одно целое. Там для нас всё было общим: опасности,
восторги...
Однажды среди спелеологов прошёл слух, что в Рмонг-Тау обнаружены следы
снежного человека и, значит, где-то в её гротах, возможно, находится стоянка
наших древних предков. Была организована экспедиция советских и французских
спелеологов, вошли в неё и мы с Аней.
И вот, считая себя наиболее опытными спелеологами, мы опередили наших
товарищей. Тут сказалось всё: и честолюбие молодости, и свойственное
исследователям нетерпение.
Вначале всё шло хорошо. Но вот путь нам преградила пропасть. Не
колеблясь, мы начали спускаться в неё. Да, мы спешили, конечно, мы
спешили... Приходилось ли вам спускаться по скользкой отвесной скале в
полном мраке? Нужно иметь хорошие нервы. Фонари, закреплённые на наших
шлемах, освещали слишком малое пространство, и пропасть оттого казалась
бездонной. Первой спускалась Аня, я страховал её. Вдруг она сорвалась и
полетела вниз. Я привычно остановил её падение. Аня повисла на верёвке. Я
услышал её стон. На мой вопрос: "Что случилось?" -- она ответила: "Рука..."
Внешне Неприн оставался спокойным, и только на виске его у самого глаза
пульсировала голубенькая жилка. Говорил он ровным и глуховатым голосом.
-- Нелепо всё получилось. И страшно... Аня вывихнула руку. Боль сделала
её беспомощной. А я стоял на узеньком карнизе, места хватало только для
пяток. Когда я сделал попытку подтянуть Аню к себе, то едва не соскользнул в
пропасть. Тогда я принялся кричать. За нами шли наши товарищи и французы, я
их ждал с минуты на минуту. Но оказалось, что они обнаружили другой коридор,
уводящий в сторону от пропасти... Сколько мы так барахтались, сказать
невозможно. Я начал выдыхаться, Аня становилась всё тяжелее. Ноги...
понимаете, первыми начали отказывать ноги...
Неприн отвернулся, чтобы Лагно не мог видеть его лица, с минуту
оставался неподвижным, потом медленно пошёл по узкому пролёту между
гидравлических установок. Остановился у одной из них, открыл кран.
Наклонившись, пил прямо из струи, шумно и жадно. Когда он возвратился к
столу, лицо его было по-прежнему спокойным.
-- Чем же всё это кончилось? -- спросил Лагно.
-- Она перерезала верёвку...
Лагно зябко поёжился. В тишине лаборатории его слуха вдруг коснулось
журчание воды, текущей из неплотно прикрытого крана. Оно показалось ему
раздражающим. Трагедия Неприна потрясла его, и вместе с тем он испытывал
досаду. Подобные истории надолго лишали Лагно душевного равновесия: от