"Анатоль Франс. Новеллы (Дочь Лилит, Валтасар)" - читать интересную книгу автора

Жану Псикари. 6
Я покинул Париж вчера вечером и, забившись в угол купе, провел в нем
долгую и безмолвную снежную ночь. В X... мне пришлось прождать шесть
томительных часов, и только после полудня мне удалось раздобыть крестьянскую
повозку, которая доставила меня в Артиг. Равнина, которая тянется по обе
стороны дороги, то немного повышаясь, то понижаясь, и которая когда-то
казалась мне в лучах солнца такой радостной и манящей, теперь была покрыта
пеленой снега, откуда торчали черные побеги виноградных лоз. Мой проводник
лениво понукал свою старую лошаденку, и мы медленно продвигались среди
необъятного молчания, изредка нарушаемого унылыми криками птиц. Охваченный
смертельной тоской, я шептал про себя молитву. "Боже мой, боже милостивый,
спаси меня от отчаяния, не допусти, чтобы после стольких заблуждений я впал
в единственный грех, которого ты не прощаешь". Вдруг я увидел, как заалевший
диск солнца, без лучей, закатился за горизонт; я вспомнил об искупительной
жертве господа нашего на Голгофе и почувствовал, как надежда озарила мою
душу. Колеса еще некоторое время катились по скрипучему снегу. Наконец мой
возница концом кнута указал на колокольню Артигской церкви, подобно призраку
вставшей перед нами в рыжеватом тумане:
- Так, значит, вы остановитесь в доме священника? Вы знакомы с
господином кюре?
- Я знаю его с детских лет. Он был моим учителем, когда я ходил в
школу.
- Должно быть, он человек ученый и прочел много книг?
- Друг мой, аббат Сафрак столь же учен, как и добродетелен.
- Вроде бы так. Но слыхал я и другое.
- Что же вы слышали, мой друг?
- Всякий говорит, что ему вздумается. А по мне- пускай себе говорят.
- В чем же дело?
- Да вот, есть люди, которые уверяют, будто бы господин кюре колдун и у
него дурной глаз.
- Какой вздор!
- Я, сударь, ничего не говорю. Но только если господин Сафрак не колдун
и не человек с дурным глазом, так зачем же он вечно роется в книгах?
Повозка остановилась у дома священника. Я расстался с этим дурнем и
пошел вслед за служанкой священника, проводившей меня к своему хозяину. В
комнате стол уже был накрыт. Я заметил, что г-н Сафрак за последние три года
очень изменился. Он, прежде такой высокий и плотный, сгорбился и ужасно
похудел. Глаза, смотревшие пристально, сверкали на его осунувшемся лице.
Нос, словно удлинившись, нависал над сжавшимися губами. Я бросился в его
объятия и, рыдая, воскликнул:
- Отец мой! Отец мой! Я пришел к вам, потому что я согрешил. Мой отец,
мой старый учитель, вы, чья глубокая и таинственная мудрость пугала мой ум,
но чье материнское сердце всегда успокаивало мою душу! Спасите вашего сына,
стоящего на краю бездны. О мой единственный друг, спасите меня! Озарите
меня, мой единственный светоч!
Он обнял меня, улыбнулся своей улыбкой, полной необычайной доброты,
которую я столько раз ощущал на себе в дни моего детства, и, отступив на
шаг, словно для того, чтобы лучше меня рассмотреть, сказал:
- Да поможет тебе бог, - и махнул рукой, как это делают на его родине,
ибо г-н Сафрак провел детские годы на берегах Гаронны, в краю тех