"Анатоль Франс. Новеллы (Дочь Лилит, Валтасар)" - читать интересную книгу автора

прославленных лоз, которые кажутся эмблемой его благородной и благоуханной
души.
После того как он много лет с огромным успехом преподавал философию в
Бордо, Пуатье и Париже, он в награду за это исхлопотал себе как единственную
милость бедный приход в тех местах, где он родился и где желал умереть.
Будучи уже шесть лет кюре в Артиге, он являет в этой затерянной деревушке
пример самого смиренного благочестия в соединении с глубочайшей ученостью.
- Да поможет тебе бог, дитя мое, - повторил он. - Ты сообщил мне о
своем предстоящем приезде в письме, которое меня очень тронуло. Значит, ты
вправду не забыл своего старого учителя.
Продолжая бормотать: "Спасите меня! Спасите меня!" - я хотел броситься
к его ногам, но он удержал меня движением повелительным и вместе с тем
нежным.
- Ари, - сказал он, - ты расскажешь мне обо всем завтра. А теперь ты
сначала обогрейся, а потом мы пообедаем вместе, потому что ты, наверно,
сильно озяб и проголодался.
Служанка поставила на стол миску с супом, откуда поднималась струйка
душистого пара.
Это была старая женщина; волосы ее были спрятаны под черным платком. На
ее морщинистом лице черты той особенной красоты, которая свойственна местным
уроженкам, удивительным образом сочетались с печальными следами увядания. Я
был глубоко взволнован. Однако мир, осенявший эту обитель душевной чистоты,
веселое потрескивание хвороста и диких трав в камине, белизна скатерти,
теплота дымящихся блюд и вина, наполнившего стаканы, постепенно стали
благотворно действовать на меня. Не переставая подкрепляться, я почти забыл
о том, что явился к очагу этого священника для того, чтобы с его помощью
оросить мою выжженную угрызениями душу живительной росою раскаяния. Г-н
Сафрак заговорил со мной о тех далеких днях, когда мы собирались все вместе
в коллеже, где он преподавал нам философию.
- Ари, - сказал он, - ты был моим лучшим учеником. Твой живой ум часто
опережал мысль учителя. Вот почему я сразу привязался к тебе. Я люблю
смелость мыслей у христианина. Вера не должна быть робкой в дни, когда
безбожие проявляет себя с неслыханной наглостью. Церковь располагает сейчас
только агнцами, а ей нужны львы. Откуда мы возьмем отцов церкви и мудрецов,
чей взор, бывало, охватывал все науки? Истина подобна солнцу: только орлиный
глаз может на нее взирать.
- Ах, дорогой мой учитель, вы обладали, о чем бы ни зашла речь, тем
острым глазом, который ничто не могло ослепить. Я помню, что ваши мнения
нередко приводили в ужас даже тех из ваших собратьев, которых святость вашей
жизни приводила в восхищение. Вас не страшила новизна мыслей. Так, например,
вы были склонны допустить множественность обитаемых миров.
В его глазах загорелся огонек.
- Что скажут робкие умы, когда прочтут мою книгу? Ари, под этим
прекрасным небом, в краю, который бог создал с особенной любовью, я
размышлял, я трудился. Ты знаешь, что я недурно владею древнееврейским
языком, арабским, персидским и многими наречиями Индии. Тебе известно также,
что я собрал здесь обширную библиотеку, содержащую немало древних рукописей.
В последние годы я углубился в изучение языков и преданий первобытного
Востока. Мои немалые труды с божьей помощью должны были принести свой плод.
На днях я закончил книгу "О происхождении", углубляющую и восполняющую то