"Анатоль Франс. Кренкебиль " - читать интересную книгу автора

просто дикообраз. Спору не было: он стал неприличен, неуживчив, зол на язык,
криклив. Дело в том, что, находя общество несовершенным, он не мог с такой
же легкостью, как какой-нибудь профессор Высшей школы моральных и
политических наук, высказать свои идеи о пороках всей системы и о
необходимых реформах, да и мысли в его голове сменялись без всякого порядка
и последовательности.
Несчастье сделало его несправедливым. Он вымещал свою обиду на тех, кто
не желал ему зла, а иногда и на тех, кто был слабее его. Однажды он дал
затрещину Альфонсу, сынишке виноторговца, потому что тот спросил, хорошо ли
в тюрьме. Он дал ему затрещину и сказал:
- Паршивец! Это твоему отцу надо бы сидеть за решеткой вместо того,
чтобы наживаться на продаже отравы.
И слова и поступок не делали ему чести, потому что, как правильно
указал ему торговец каштанами, нельзя бить ребенка и попрекать его отцом,
которого ведь не выбираешь.
Он стал пить. Чем меньше он выручал, тем больше выпивал водки. Когда-то
бережливый и трезвый, он сам дивился этой перемене в себе.
- Никогда не был я транжиром, - говорил он. - Видно, с годами теряешь
разум.
Иногда он строго осуждал себя за беспутство и лень:
- Старина Кренкебиль, ты теперь только для выпивки и годишься.
Иногда, обманывая сам себя, он доказывал, что ему надо пить:
- Время от времени нужно мне выпить стаканчик, чтобы подкрепиться и
освежиться. Право же, у меня нутро горит. Только выпивка и освежает.
Часто случалось с ним, что он пропускал утренние торги и доставал
только попорченный товар, который ему отпускали в кредит. Однажды, чувствуя,
что ноги под ним подгибаются, а сердце еле бьется, он оставил тележку в
сарае и весь день провел, слоняясь между лавкой г-жи Розы, торговки
требухой, и кабаками Центрального рынка. Вечером он сидел на какой-то
корзине и думал, и тут ему самому стало ясно его падение. Он вспомнил свою
силу в молодости, тогдашнюю работу без отдыха, удачные выручки, бесчисленные
дни, одинаково наполненные делом, те сто шагов, которые он отмеривал по
плитам рынка ночами, поджидая открытия торгов; большие охапки овощей,
которые он перетаскивал в свою тележку и потом искусно раскладывал, чашку
горячего черного кофе у тетки Теодоры, проглоченного на ходу, оглобли
тележки, за которые в те времена так крепко хватались его руки; свой крик,
раздиравший утренний воздух, крик здоровый и пронзительный, как пенье
петуха, свой путь по людным улицам, всю свою жизнь, честную и грубую, жизнь
человека-лошади, который в течение полувека на своей тележке развозил
горожанам, истерзанным бессонными ночами и заботами, свежий урожай огородов.
И, покачав головой, вздохнул:
- Нет! Во мне уже нет прежней силы. Я человек конченный. Повадился
кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить. Да после моего дела с судом
у меня и характер не тот. Нет, не тот я человек!
Наконец он совсем опустился. Он был в таком состоянии, как человек,
который упал на землю и не может подняться. Все прохожие топчут его.

Окончательные последствия

Пришла нужда, черная нужда. Старый зеленщик, который когда-то приносил