"Анатоль Франс. Преступление Сильвестра Бонара " - читать интересную книгу автора

видно и слышно одного его. Мой замечательный отец не разделял, мне кажется,
моего восторженного преклонения перед дядей Виктором, который отравлял его
своею трубкою, по дружбе сильно стукал ему в спину кулаком и обвинял в
отсутствии энергии. Матушка моя, при всей сестринской снисходительности к
капитану, иногда просила его пореже выказывать свою любовь к графину с
водкой. Но я был чужд всякому недовольству и упрекам: мне дядя Виктор внушал
живой восторг. Поэтому с чувством гордости входил я в маленькую квартирку на
улице Генего, где он проживал. Завтрак, накрытый на столике перед камином,
состоял из закусок и сластей.
______________
* ...к дяде моему, капитану Виктору... - Прототипом этого персонажа А.
Франсу послужил его дед со стороны матери, Дюфур, в прошлом - сержант
наполеоновской армии.

Капитан пичкал меня пирожными и неразбавленным вином, рассказывал мне о
многих несправедливостях, коих стал жертвою. Он выражал особенное
недовольство Бурбонами, но упустил сказать мне, кто такие были Бурбоны, а я,
не знаю почему, вообразил, что Бурбоны - это лошадиные барышники,
обосновавшиеся в Ватерлоо. Капитан, переставая говорить лишь для того, чтобы
налить вина, обвинял множество еще каких-то стервецов, мерзавцев и пройдох,
неведомых мне совершенно, но глубоко ненавистных. За сладким мне
послышалось, что капитан отзывается о моем отце, как о человеке, которого
водят за нос; но я не очень-то уверен, так ли понял. В ушах у меня шумело, и
мне мерещилось, что столик пляшет.
Дядя надел сюртук с брандебурами, взял цилиндр, и мы спустились на
улицу, чрезвычайно вдруг изменившуюся, на мой взгляд. Мне казалось, что я
давно здесь не был. Все же, когда мы очутились на Сенской улице, мысль о
кукле вновь завладела мной и привела меня в необычайный восторг. Голова моя
пылала. Я решился на великий шаг. Мы проходили мимо лавки; кукла была все
там же, за стеклом, с теми же красными щеками и огромными ногами и в той же
цветастой юбке.
- Дядя, - промолвил я с усилием, - не купите ли вы мне эту куклу?
И стал ждать ответа.
- Купить мальчишке куклу, черт возьми! - громовым голосом воскликнул
дядя. - Ты хочешь осрамить себя! И это страстное желание вызвала в тебе
такая баба! Поздравляю тебя, дружище! Если эти вкусы сохранятся у тебя и ты
еще в двадцать лет будешь выбирать себе таких же кукол, предупреждаю: мало
приятного получишь ты от жизни, а у товарищей своих прослывешь изрядным
простофилей. Проси у меня саблю, ружье - я их куплю тебе, мой мальчик, на
последний грош своей пенсии. Но купить куклу, тысяча громов! Покрыть тебя
позором! Ни за что в жизни! Если бы я увидал, что ты играешь расфуфыренной
на такой манер девкой, то, милостивый государь, хоть вы и сын моей сестры, я
не признал бы вас своим племянником.
От его слов у меня так сжалось сердце, что лишь гордость, дьявольская
гордость помешала мне заплакать.
Дядя, сразу успокоившись, вернулся к мыслям о Бурбонах, но я так и
остался подавленный его негодованьем, чувствуя невыразимый стыд. Мое решенье
созрело быстро. Я дал себе обет не терять чести: я отказался навсегда и
твердо от куклы с красными щеками. В этот день я познал суровую отраду
жертвы.