"Дик Фрэнсис. Смерть на ипподроме" - читать интересную книгу автора

- Вы им уже все объяснили?
- Да, но это ничего не меняет.
Он все еще выглядел потрясенным, на худом лице обозначились беспокойные
морщинки, Корин был исключительно знающим тренером, но человеком нервным и
неустойчивым. Мог сегодня предложить дружбу до гроба, а завтра сделать вид, что
знать тебя не знает. Сейчас ему хотелось, чтобы его успокоили.
- Не может же быть, что ты и другие жокеи считаете, будто Арт покончил с
собой из-за того, что я.., ну решил меньше пользоваться его услугами? Верно, у
него была какая-нибудь другая причина.
- Но сегодня он в последний раз должен был выступать в качестве вашего
жокея, не правда ли?
Корин помедлил, потом, удивленный моим знанием того, что еще не было
объявлено, кивнул утвердительно.
А я не стал сообщать ему, как накануне вечером на стоянке машин наткнулся
на Арта и тот в порыве горького отчаяния, страдая от едкого чувства
несправедливости, утратил свою обычную сдержанность и поведал мне: кончилась
его служба у Келлара.
Я сказал только:
- Он убил себя из-за того, что вы его уволили. И сделал это у вас на
глазах, чтобы вас сильнее мучали угрызения совести. Вот как все это было" если
хотите знать мое мнение.
- Но никто не поступает так из-за потерянной службы! - возразил он с
оттенком раздражения.
- В нормальном состоянии, конечно, нет, - согласился я.
- Любой жокей знает, что рано или поздно ему придется уйти. А Арт стал
стареть... Может быть, он сошел с ума?
- Возможно...
И я ушел. А он остался там, пытаясь убедить себя в том, что ничуть не
виноват в гибели Арта.
Грэнт Олдфилд, к моему удовольствию, уже оделся и отправился домой,
Большинство жокеев тоже уехало, и гардеробщики были заняты тем, что разбирали
свалку, оставленную жокеями, - складывали грязные белые брюки в мешки, а шлемы,
сапоги, хлысты и остальное снаряжение запихивали в большие плетеные корзины.
Наблюдая за тем, как быстро и ловко они смахивали в корзины вещи, готовясь
унести грязное домой, там вычистить и принести назавтра выстиранное и
выглаженное, я подумал, что, вероятно, они заслужили то высокое жалование,
которое мы им платим за услуги. Я часто видел, как Арт расплачивался со своим
гардеробщиком. В разгар сезона он платил больше двадцати фунтов в неделю.
Мой гардеробщик Майк схватил со скамьи шлем и улыбнулся, проходя мимо.
Тик-Ток, насвистывая сквозь зубы модный мотивчик, сидел на скамейке и напяливал
пару пронзительно-желтых носков и высокие узконосые туфли, доходящие до
щиколоток. Почувствовав на себе мой взгляд, поднял глаза и подмигнул:
- Ты видишь перед собой картинку из модного журнала.
- Ничего, мой отец был одним из "Дюжины мужчин, одетых лучше всех", - как
можно ласковее сказал я.
- А мой дедушка носил плащи с подкладкой из шерсти викуньи!
Во время этой детской пикировки мы добродушно поглядывали друг на друга.
Пять минут, проведенных в обществе Тик-Тока, ободряют, как ромовый пунш в
стужу, - его беспечная жизнерадостность легко передается другим.
Пусть Арт умер от стыда и позора, пусть в душе Грэнта Олдфилда воцарился