"Дик Фрэнсис. Нерв" - читать интересную книгу автора

и не стал жокеем-чемпионом, Арт был известен как один из лучших мастеров
стипль-чеза в стране, и его прямой, неподкупный характер служил великолепным
примером для молодых жокеев, только вступающих в игру...
Джоанна, подняв брови, поглядела на меня, а Морис Кемп-Лоур, изящно
закончив теплый некролог, посвященный Арту, вновь представил букмекера,
который ясно и очаровательно продемонстрировал, как присоединиться к стану
выигрывающих. Иллюстрацией к его беседе служили кинокадры и
мультипликационные картинки, рисующие минута за минутой, как в Большом
Лондоне ежедневно принимаются решения о стартовых ставках. Передача
полностью отвечала высоким стандартам всех программ Кемп-Лоура.
Кемп-Лоур поблагодарил букмекера и завершил четвертьчасовую передачу
обзором скачек на следующей неделе. Он не касался отдельных претендентов на
победу, но давал такую информацию о жокеях и лошадях, которая усиливала бы
интерес к предстоящим скачкам, так как публика что-то узнавала о прошлых
достижениях соревнующихся. Его анекдоты были всегда интересными или
смешными, и я слышал, что он приводил в отчаяние журналистов, пишущих о
скачках, потому что его забавные истории всегда превосходили все, что могли
придумать они.
Наконец он сказал:
- До встречи на следующей неделе в это же самое время. - И надпись
"Скачки недели" исчезла вместе с ним.
Я выключил телевизор. Джоанна спросила:
- Ты смотришь каждую неделю?
- Да, если могу. Сейчас сезон скачек. Полно вещей, которые не стоит
пропускать, и очень часто его гости - люди, которых я встречал.
- Мистер Кемп-Лоур собаку съел в своем деле?
- Да. Он вырос в этой среде. Его отец в тридцатые годы побеждал в
больших национальных скачках, а теперь он босс в Национальном охотничьем
комитете, а этот комитет, - продолжал я, заметив ее отсутствующий взгляд, -
самый главный в управлении стипль-чезами.
- О-о. И мистер Кемп-Лоур тоже участвует в скачках?
- Нет. Вряд ли он вообще ездит верхом. У него от лошадей астма или
что-то вроде этого. Я точно не знаю... Но он всегда на виду. Он часто бывает
на скачках, правда, я никогда с ним не разговаривал.
Интерес Джоанны к скачкам на этом полностью истощился, и час или около
того мы дружески и беспредметно болтали о том, как все в мире неустойчиво.
У дверей раздалось звяканье колокольчика, она пошла открыть, и, когда
вернулась, за ней шел мужчина, портрет которого она пыталась нарисовать,
один из тех, кто волновал ей кровь и волнует до сих пор. Он как собственник
обнял ее за талию и поцеловал. Затем кивнул мне.
- Как прошел концерт? - спросила она. Он был первой скрипкой в
Лондонском симфоническом оркестре.
- Так себе, - пожал он плечами. - Си-бемоль Моцарта прошел нормально,
только какой-то дурак в зале начал хлопать после медленной части и испортил
переход к аллегро.
Кузина издала сочувствующий звук. Я встал. Меня не приводил в восторг
их вид, так уютно пристроившихся друг к другу.
- Уходишь? - сказала Джоанна, освобождаясь от его руки.
- Да.
- Спокойной ночи, Роб, - проговорил он, зевая. Потом снял черный