"Виктор Франкл. Человек в поисках смысла " - читать интересную книгу автора

утраты смысла. Тем самым становится и более понятным то, что Крамбо с
помощью групповой логотера-пии алкоголиков, направленной на снятие
экзистенциальной фрустрации, удалось добиться большего успеха, чем в
контрольных группах, в которых терапия велась традиционными общепринятыми
методами.

Подобные вещи мы наблюдаем и в случаях наркомании. Если верить Стэнли
Криппнеру, 100 процентов случаев наркоманий связаны с ощущением утраты
смысла: на вопрос, все ли представляется им бессмысленным, 100 процентов
наркоманов отвечали утвердительно. Моя диссертантка Бетти Лу Педелфорд, а
также Шин и Фехтман, исследовавшие экзистенциальную фрустрацию, показали,
что у наркоманов уровень ее более чем вдвое выше, чем в контрольной группе.
И здесь понятно, почему Фрейзеру, возглавляющему в Калифорнии центр
реабилитации наркоманов и применившему там логотерапию, удалось добиться
40-процентного излечения по сравнению с 11 процентами в среднем при
традиционных методах лечения.

Наконец, в этой связи нельзя не упомянуть данные Блэка и Грегсона из Новой
Зеландии, согласно которым уровень экзистенциальной фрустрации у
преступников существенно выше среднего. Соответственно, Барберу,
занимавшемуся логотерапией с несовершеннолетними преступниками, помещенными
в его калифорнийский реаби-литационный центр, удалось, снизить процент
рецидивов с обычных 40 до 17. Рискнем теперь сделать еще один шаг и
распространить наши соображения и рассуждения на масштаб всей планеты.
Спросим себя, не нужна ли подобная переориентация также и в области
исследований проблем мира. По сути, эта область уже давно жестко завязана на
проблематику агрессивных потенциалов, и никто пока еще не осмелился выйти в
человеческое измерение. А между прочим, именно войдя в то измерение, где
существуют собственно человеческие проявления-туда, где мы только и можем
встретиться с такими феноменами, как стремление к смыслу, - можно, по всей
видимости, установить, что в конечном счете именно фрустрация этого
стремления к смыслу, экзистенциальная фрустрация и распространяющееся все
шире ощущение бессмысленности поддерживают (подчеркиваем: не у животных, а у
человека, на человеческом уровне!) агрессивность, если вообще не являются ее
причиной.

В пространстве собственно человеческих проявлений попросту не существует
агрессии, которая, присутствуя в определенном "количестве", давит на клапан
и заставляет меня, ее "беспомощную жертву", искать глазами какие-нибудь
объекты, на которые я мог бы ее направить. Как бы агрессия ни
преобразовывалась на биологическом уровне и ни укоренялась на
психологическом, на человеческом уровне она у меня исчезает, она у меня
"прорастает" (в гегелевском смысле) во что-то совсем иное. На человеческом
уровне я ненавижу. А ненависть в отличие от агрессии интенционально
направлена на нечто, что я ненавижу.

Ненависть и любовь - это человеческие проявления, поскольку они
интенциональны, поскольку человек, ненавидящий что-либо или любящий
кого-либо, имеет для этого основания. Речь идет именно об основании, а не о
причине-психологической или биологической, - которая "из-за его спины" или