"Макс Фрай. Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля" - читать интересную книгу автора

городской культуры под обобщающим названием "бар на окраине", делятся на
несколько категорий. Есть бары, в которые просто заходят, полагая их чем-то
вроде продолжения собственной гостиной. Бывают бары, куда заглядывают
специально за новыми впечатлениями и знакомствами. Некоторые бары посещают,
чтобы почувствовать себя героями; их не следует путать с заведениями, куда
отправляются нерешительные самоубийцы, в тайной надежде на быструю, легкую
смерть. А есть бары, куда начинают ходить только окончательно махнув на себя
рукой. Атмосфера там, как нетрудно догадаться, самая умиротворяющая.
Бар "Дом койота", расположенный на окраине городка Нью-Хуанито, в семи
милях от мексиканской границы, по всем признакам, принадлежал к последней
категории. Столы и стулья были уже недостаточно хороши, чтобы их можно было
предложить в качестве временной обстановки каким-нибудь несчастным
погорельцам, но еще не настолько стары, чтобы заинтересовать археологов.
Оконные стекла были выбиты так давно, что даже старожилы не могли
припомнить, что послужило причиной катастрофы: смерч, перестрелка или просто
пылкая ссора влюбленных. Одноразовые картонные тарелки мыть, конечно, никто
не порывался, с них просто стряхивали крошки и снова пускали в дело.
Единственный целый, без единой трещины стакан был личной собственностью
владельца заведения и хранился под замком на тот случай, если Жирному Джеку
придет охота посетить самое безнадежное из своих предприятий. Последний раз
это случилось лет пять назад; все остальное время в "Доме койота"
безраздельно хозяйничал Белый Хакон. Мать его была шведкой, отец - не то
вождем шошонов, не то прямым потомком последнего ацтекского жреца, не то
просто бездомным мексиканским бродягой. Хакону нравились все версии, и он с
удовольствием их чередовал, а иногда сообщал интересующимся одновременно.
Интересующихся, впрочем, находилось немного - гораздо меньше, чем постоянных
клиентов, для подсчета поголовья которых вполне можно было обойтись пальцами
на руках.
От своих шведских предков Хакон унаследовал бледно-голубые глаза и
когда-то рыжие, а теперь соломенно-желтые волосы; индейский вождь,
мексиканский бродяга и ацтекский жрец наделили его темно-красной кожей и
надменным профилем, уродливым, как иллюстрации к майанским кодексам. Возраст
его был одной из немногих неразрешимых загадок, возбуждавших любопытство
жителей Нью-Хуанито. Городские патриархи утверждали, будто его мать-шведка
умерла от старости еще в ту пору, когда их бабки готовились к свадьбам,
остальные делали вид, будто не верят в эту чушь, но про себя думали: всякое
бывает, кто его разберет, этого белоглазого, пришел невесть откуда,
поселился в хижине давным-давно умершей сумасшедшей старухи, такой же
белоглазой, как он сам, и вот, с тех пор прошло уже тридцать с лишним лет, а
Хакон все тот же, стоит за стойкой в "Доме койота", улыбается, вроде,
приветливо, а все-таки лучше с ним не связываться, все это знают.
В тот день Белый Хакон, как всегда, нес вахту в "Доме койота". Дело шло
к полудню, и посетителей в баре не было. В этом время суток их и быть не
могло. Поэтому за прилавком Хакон стоял на голове и развлекался созерцанием
изумрудных, алых и черных языков пламени, плясавших под его опущенными
веками. Это зрелище никогда ему не надоедало.
Услышав скрип расшатанной половицы у входа, бармен неторопливо изменил
положение в пространстве, с достоинством выпрямился, положил кулаки на
стойку, подбородок - на кулаки и адресовал посетителю самую приветливую из
своих фирменных улыбок - ту, от которой шарахались не только пьяные