"Макс Фрай. Русские инородные сказки - 4" - читать интересную книгу авторападающих на меня, смятых, убитых, колечных, шорох их и рокот, крылья и лапки
на моем лице. Я опасалась только, что мой ад изменился, и ужасы в ночи сменили образы. Я оформила завещание, вернулась на дачу и привела ее в порядок - для Штерна. На всякий случай проверила газ, воду, ничего не оставила в розетках. Я совсем не думала, что покидаю этот дом, да и вообще землю живых, навсегда. Главный интерес моего бытия, мой эгоизм перешли на Штерна. Я не жертвовала собой ради него - нет; я расставалась с прошлым, гусеничным, самодостаточным "я" ради нового, бабочного "я", обогащенного Штерном. Собирая документы, я со своей склонностью к абстрактному теоретизированию думала: "Любовь - высшее проявление жизни, высшее проявление любви - желание умереть за, вместо или ради любимого. Жизнь существа есть желание смерти ради жизни другого существа, жизни, в которую переносишь зерно своего существа" Я собрала документы и отправилась к Штерну. Был вечер. Сизые поселковые фонари пятнами освещали только редкозубую листву тополей и берез. Я поскальзывалась на мокрых листьях. У Штерна горел свет, но калитка была заперта. Я подумала, что если позвоню, - Штерн мне не откроет. Я знала, что собак у него нет, и перелезла через забор. Мне стало весело - неужели я иду умирать? А вдруг я только передам завещание - и ничего не случится? Тогда Штерн меня просто убьет. Я поднялась на крыльцо, мокрые доски блестели в отсветах из окна. Дверь распахнулась: Штерн видел, как я лезу через забор. - Ну?! Доктор Штерн был страшен: всклокоченные волосы, сливы под глазами, обрюзгшие небритые щеки. Очевидно, накануне Штерн пил. - Извините, я хочу с вами поговорить. - Может статься, вы расторгнете сделку. - В смысле? - Я. Завещала вам свою дачу. - Что?! - Я скоро умру и завещала дачу вам. - Зачем?! - Я. Люблю вас. Штерн взял меня за шею и провел в комнату. Там пахло чем-то знакомым - сухим деревом и сухой бумагой - как на моей даче. Горел оранжевый старомодный торшер, наша кожа от его света стала рыжей. Мы остановились посредине комнаты, Штерн удивленно смотрел на меня сверху вниз и гладил мое горло. - Давно это с тобой? - С тех пор, как увидела вас впервые. - Не правда, Алкестида. Штерн сжал мою шею, надавив пальцами в яремные впадины. - Наконец-то ты научилась любить. Я был больным мальчиком и нищим дворником, теперь я - подонок, и останусь им до конца. Ты хочешь стать моей? - Да, Трепет смерти. Его пальцы сдавливали мою шею. Я медленно закрывала глаза и также медленно теряла чувства. Я проснулась от стона и побежала в комнату отца, не понимая, холоден или горяч дощатый пол дачи. У отца был сердечный приступ, лекарство лежало на полу. Я позвонила поселковому врачу, трещал диск старого аппарата. Врач |
|
|