"Макс Фрай. 78" - читать интересную книгу автора

Маленький дурак остался жить у нас. Ну, то есть, не совсем у нас, а в
нашем городе, потому что оставлять его за стеной жалко. Снаружи бывают
пыльные бури, а он все-таки ребенок, хоть и дурак. Но красивый, не зря же я
его за девочку приняла: волосы пушистые, ресницы длинные. А имени своего он
так никому и не сказал. Так что назвали его у нас Шоте - попросту дурак,
какой он и есть. Пристроили его пасти овец на пологих пустынных холмах,
поросших желтой травой. Всего-то и дела, что выгнать их с утра за стену, а
на закате загнать обратно. Так он и делает обычно: выгоняет овец и сидит на
холме, трубит монотонно в свою деревянную дудку. Или просто сидит.

Мальчишки наши плохо его приняли. Ну, как плохо - чужих всегда так
принимают. Сначала камешки кидали, а потом подстерегли за выходом из ворот и
давай пинать. А он только улыбается, как девчонка, и молчит. Брат мой там
был, говорит - надоело им его пинать, не избить же хотели, а так, узнать,
кто такой, как дерется, а этот и не дерется вовсе. "Ты что, дурак?" -
спросил его наконец Хазак, старший в компании брата, а тот отвечает, как и
мне, спокойно: "Дурак, конечно". Ну и отступились от него. Что с дурака
возьмешь.

А вот еще старый пастух, дедушка Роэ, рассказывал: пошел он как-то
проверить, как у мальчишки дела на холме. А у мальчишки овца пала. Так он
вместо того, чтоб старика позвать, сидит поодаль и смотрит на овцу, словно
насмотреться не может. Старик медленно ходит уже, пока он до дурака и овцы
добирался, на овцу гриф прилетел. Тут, говорит, встает дурак, подходит к
грифу и руку ему протягивает. И птица поднимает голову и на мальчика смотрит
внимательно. "Сгони его, дурень, укусит же!" - кричит ему старый Роэ, а Шоте
дотягивается до головы грифа (голой, противной) и нежно так его по голове
оглаживает. "Не зря говорят, что дикие звери дураков любят, - говорил тут
обычно старик, - гриф-то дурака нашего и не вздумал кусать, так к нему
потянулся, будто хочет, чтоб ему шейку почесали. Потом голову наклонил и
улетел". "Ты что, дурак?" - спросил тогда запыхавшийся пастух. Нетрудно
догадаться, что тогда ответил Шоте. Как всегда, наверное.

Звери вообще его любили. Вот у нас сука ощенилась, все щенки, как
обычно, серые, а один белый. То есть, одна, тоже сука. И вот она-то Шоте и
досталась. Сама его выбрала, как увидела, так и побежала за ним на
разъезжающихся лапках. И потом много лет за ним ходила, овец с ним пасла, а
когда шли они с пастбища в город, всегда держалась у его ноги. Лавана он ее
назвал - простое, дурацкое имя.

Рос наш Шоте все таким же красавчиком. Девочки на него заглядывались.
Правда, только посмотреть, другого он не понимал. Одна такая предложила ему
встретиться у ворот, пойти погулять в пустыню, а он только плечами пожал: "А
зачем? Я каждый день туда хожу, с овцами. Что там интересного?" "Ты что, и
вправду дурак?" - возмутилась девица. Это, кстати, Перах была, не подружка
мне, но моих лет. "Я все еще дурак, - сказал он ей, - меня и зовут Дурак".

Лошади, наверное, тоже его любили бы, но отец воспротивился. Лошади для
нас - святое, так что за лошадьми сам отец ходит, да еще конюх по прозвищу