"Макс Фрай. 78" - читать интересную книгу автора

Парса. Однажды я только видела, как конюх вывел любимого отцовского коня
проездить, а конь Шахор, надо сказать, норовистый у нас, только отца к себе
подпускает, а Парсу кусает иногда, ну, а что делать, отец часто бывает
слишком занят, и вот Парса ведет его в поводу, а Шахор ярится, то в сторону
прянет, то копытом в Парсу нацелится, а конюх наш ох как этого боится, не
зря же он прозвище свое получил, и тут проходит мимо Шоте, говорит коню,
глупо улыбаясь что-то вроде "Ну ты же славная коняшка" и дальше идет, а конь
стоит спокойно, глаза у него озадаченные, и конюха больше не лягает, пошел
за ним спокойно, по кругу, как кобыла какая-нибудь. Ну, Парса, конечно,
прогнал дурака, еще и дураком назвал напоследок.

Так оно все и шло лет пять, пока не начала подниматься вода.

И снова хотела я выйти на берег, только на этот раз затем, чтобы
поразглядывать в воде, достаточно ли уже подросли мои груди. А там - снова
Шоте. Стоит по колено в воде, словно и крокодилы ему не указ, смотрит
зачем-то на воду и головой качает неодобрительно. И одежды подобрал высоко,
и я вижу, что ноги у него уже по-мужски волосатые, крепкие такие ноги, и
чувствую, что от пяток к самому сокровенному местечку движется жаркая река,
и хочется мне, чтобы он яркую свою джеллаби подобрал еще повыше. Но он
поворачивается ко мне и говорит озабоченно:
- Вода поднимается, вот чего.
- Что? - переспрашиваю я непонимающе и краснею, потому что вдруг
кажется мне, что он прочитал мои тайные мысли на моем лице.
- Река, говорю, поднимается. Надо сказать насиху.
- Да ну тебя, дурак, - говорю. Не понял, о чем я думаю, надо же, и
правда дурак! - Не видно ничего. Смотри, она там же, где и была, - и на
корни показываю, где они к воде спускаются.
Правда, что ли, что вчера больше корней было видно? Или это ему
показалось?
- Говорю тебе, вода идет. Ну ты как хочешь, а я пойду, скажу. - и
пошел.

А я осталась.
И что-то мне расхотелось грудь свою разглядывать. Никакой от этого
пользы. Все равно он ее в упор не видит. Уселась я на берегу, коленки
подобрала под платьем к самой груди, подбородок на коленки положила, сижу,
грущу. И вижу, что там, где он только что стоял, ходят под солнечными
бликами зеленые тени крокодилов.

Назавтра было уже хорошо видно, что река поднимается. Да и вообще все
было не так: пришел хамсин, и небо стало желтым, и на зубах скрипел песок, и
Шоте не повел своих овец в холмы, потому что овцы сами не пошли, овец он
никогда не бил, они обычно сами за ним бежали, куда бы он ни шел. А тут
забились испуганно в загон, скучились в глубине, у дальней стенки и стоят.
Дурак наш развернулся и пошел прямо к реке, ну как назло, к моему месту.
Снова в воду зашел, это уже совсем просто было, вода уже все корни покрыла и
перелилась на траву. Вошел Шоте в воду, а я за деревом прячусь - сама не
знаю почему: то ли потому, что он еще мальчишка, а я уже девушка, то ли
потому, что как его ни спроси, все он по-своему повернет. А он стоит в воде,