"Майкл Фрейн. Оловянные солдатики " - читать интересную книгу автора

восходящей скептически твердил себе, что это, скорее всего, результат
ошибки.
Характерным симптомом упадка, как он порой думал, была утрата
собственных мнений. У одних есть вера, у других мнения. Некогда у
Голдвассера было собственное мнение обо всем, что он слыхал, а с
четырнадцати лет он слыхал почти обо всем во вселенной. Когда его
мыслительный аппарат был в зените, Голдвассер разделил все мироздание на две
категории: на то, что он одобрял, и то, что отвергал. А теперь мнения
выпадали у него, как у стариков - зубы. Круг непосредственных интересов
сузился от судьбы пи-мезона и теократии языческих богов до лихорадочного
гадания о том, кто умнее - он или Мак-Интош.
Из окна Голдвассеру не был виден Мак-Интош, поскольку тот скрывался в
готической крепости старого отдела этики, но шумная разборка лесов нового
корпуса мешала Голдвассеру выкинуть Мак-Интоша из головы. Неужто Мак-Интош
умнее? Относится ли мозг Мак-Интоша, как и его собственный, к типу Cercbrum
Dialectici? Если так, то сейчас этот мозг в самом расцвете, но постепенно
начнет хиреть теми же темпами, что и его собственный, если его собственный
действительно хиреет. Или же у Мак-Интоша cerebrum Senatoris - мозг мудрого
старца, медленно созревающий с годами? Если он таков, то может сравняться с
мозгом Голдвассера, и это не доказывает, что способности самого Голдвассера
ухудшаются. Но если мозг у макинтоша типа cerebrum Senatoris, то в отличие
от Cerebrum Dialectici он будет совершенствоваться по сравнению с
голдвассеровским, а это перспектива не слишком радужная. Голдвассер уныло
повертел пальцем в правом ухе. Теперь ухо зудело уже по-настоящему.
Вдруг Голдвассер почувствовал, что за ним следят, и перехватил
пристальный взгляд, устремленный ему в спину из окошка, что выходило в
коридор. Взгляд принадлежал Нунну заместителю директора института. Нунн
бодро улыбнулся и чуть заметно помахал рукой. Голдвассер нервно кинулся
назад, вглубь кабинета. Он поспешно вынул палец из уха, потом засунул снова,
будто все время держал его там во имя серьезных научно-исследовательских
целей, а затем стал рыться в бумагах у себя на столе.
Может все-таки сходить лишний раз за малой нуждой?
В туалете для начальников отделов, когда он туда вошел не было никого,
кроме главного швейцара Джелликоу. Джелликоу перегнулся через умывальник к
самому зеркалу и миниатюрными ножничками подравнивал усы. Он покосился на
Голдвассера.
- Привет, мистер Голдвассер, - сказал он и вновь занялся усами.
- Привет, - ответил Голдвассер, до сих пор не решивший для себя, как же
называть швейцара - Джелликоу или мистер Джелликоу. Он помочился, потом
щедро наполнил раковину горячей водой и вымыл руки. В туалете царили тишь и
гладь, особенно заметные, когда их нарушали периодические всхлипы спущенной
воды и едва слышное позвякивание ножничек Джелликоу.
- Я вижу, доктор Ребус опубликовала еще одну статью о случайном
распределении, - не совсем внятно выговорил Джелликоу, оттопыривая верхнюю
губу.
- Ага, - подтвердил Голдвассер, разглядывая свое отражение в зеркале. В
общем и целом сомневаться нечего, он умен, даже чересчур умен на добрую
половину, а то и на три четверти умнее, чем надо.
- Вы прочли, сэр? - спросил Джелликоу.
- Нет, - сказал Голдвассер. Газету, не говоря о научной статье, он мог