"Майкл Фрейн. Шпионы " - читать интересную книгу автора

образом, словно по линеечке, подстригавшаяся хозяйкой и свято хранившая от
посторонних глаз ее личную жизнь, потеряла теперь всякую форму; заросли
подлеска совсем заслонили вход в этот таинственный, недоступный для
непосвященных мир.
Стивен много времени проводил в гуще невзрачных темно-зеленых кустов,
которые выросли на месте живой изгороди. Впрочем, едва ли он их замечал. Во
всяком случае, до второй половины июня того года, когда они разом расцвели и
он задыхался от их вульгарного запаха, который будет преследовать его долгие
годы.
Я не свожу глаз с трех автомашин и четырех кадок с геранями. От тех
кустов не осталось и следа. Вспоминая их, я невольно смеюсь над собой -
настолько это растение заурядно; многие относятся к нему пренебрежительно, с
насмешкой, а у меня оно связано с попытками подавить или замаскировать бурю
чувств, которая снова разбушевалась во мне. Позвольте наконец назвать его
прямо и откровенно.
Вот он, источник моего душевного смятения: баз, или самая обыкновенная
черная бузина.

А началась эта история там, где зарождались в большинстве своем все
наши затеи и приключения, - в доме Кита. Точнее сказать, за чайным столом; я
прямо-таки слышу, как тихонько звякают четыре синие бусины на кружевной
салфетке, стукаясь о высокий кувшин с лимонно-ячменной водой...
Нет, постойте. Тут у меня вкралась неточность. Стеклянные бусины
позвякивают, стукаясь о стеклянный кувшин, потому что салфетку теребит
ветерок. Утро в разгаре, мы с Китом в саду, возле вольера для кур строим
межконтинентальную железную дорогу.
Да, верно, потому что я слышу и другие звуки - шум электричек, идущих
по взаправдашной железной дороге, когда из выемки они въезжают на насыпь,
что высится за проволочным ограждением прямо над нашими головами. Вижу снопы
искр, летящие от контактного рельса. Кувшин ячменного отвара с лимоном - это
вовсе не чай, это легкий перекус в одиннадцать часов: на подносе, который
мать Кита вынесла из дома и поставила на красную кирпичную дорожку, каждого
из нас дожидаются два печеньица. И вот, когда она удаляется по красной
дорожке прочь, Кит спокойно, без лишнего шума сообщает мне свою
сногсшибательную новость.
Когда же это происходит? Ярко светит солнце, звякают о кувшин бусины,
однако мне сдается, что на земляной насыпи для межконтинентальной железной
дороги кое-где еще видны опавшие лепестки яблоневого цвета, а мать Кита с
беспокойством спрашивает, не холодно ли нам.
- Если станете зябнуть, мальчики, непременно идите в дом, хорошо?
Наверное, еще май. Почему же мы тогда не в школе? Может быть, это
суббота или воскресенье. Нет, по всему чувствуется, что день будний, самое
его начало; в этом я убежден, хотя не могу сказать наверняка, какое стоит
время года. Что-то тут не вяжется; так бывает, когда из кучи деталей
пытаешься собрать целое.
А может, у меня все выстроилось задом наперед? Когда там появился
полицейский, раньше этого дня или позже?
До чего же трудно припомнить точно, что за чем случилось, но иначе
нельзя определить причины и связь между событиями. Когда я прилежно ворошу
свою память, то результат моих усилий ничуть не похож на последовательное