"Майкл Фрейн. Шпионы " - читать интересную книгу автора

вереницей лип с аккуратно переплетенными ветвями (липы на месте),
упражняются бледные дети Хардиментов. Если я поверну голову, то чуть
подальше наверняка увижу двойняшек Джист: сестры играют в какие-то
замысловатые "классики", одинаковые косички одинаково подпрыгивают... А на
подъездной дорожке, ведущей к дому Эйвери, высится груда деталей от
трехколесного велосипеда, который собирают перепачканные машинным маслом
Чарли и Дейв...
Но я, естественно, не могу оторвать глаз от дома номер два, что рядом с
домом Хардиментов. Удивительное дело, даже он теперь выглядит так же, как
все прочие, хотя у него с домом номер три одна стена смежная - другого
такого в Тупике нет. Оказывается, за эти годы дом обзавелся собственным
названием: "Вентуорт". Когда в нем жил я, дом обладал лишь номером, да и
того, в сущности, не было, потому что табличка на столбе у калитки была
замазана креозотом. И все-таки, несмотря на новое пышное название, на слой
свежей белой штукатурки и строгий порядок в палисаднике, на ровную безликую
лужайку, расчерченную мощеными дорожками, от него, как и раньше, исходит еле
ощутимая неловкость. Под белой гладкой штукатуркой я почти вижу прежнюю -
серую, растрескавшуюся, в потеках. Сквозь тяжелые каменные плиты пробиваются
призраки маленькой плешивой лужайки и разномастных кустов неизвестного
происхождения, за которыми отец не ухаживал никогда. Это постыдное зрелище
усугублялось еще и вынужденным соседством с домом номер три, который вид
имел еще хуже нашего: в саду у Стибринов высилась гора старой, никому не
нужной, покоробившейся под дождями мебели и деревянных и металлических
обрезков, которые мистер Стибрин тайком таскал с работы, - во всяком случае,
таково было всеобщее мнение. Возможно, из-за его фамилии, озаряет меня
догадка. Во всяком случае, обитатели Тупика смотрели на Стибринов с
пренебрежением, даже с большим, чем на нас, а из-за проклятой неразделимости
домов мы тоже падали в глазах местного общества вместе с семейством Стибрин.
Вот что я вижу, глядя на все это сейчас. Интересно, а он, в его
возрасте, так же это видит? Я имею в виду неуклюжего мальчика, который живет
в запущенном доме между Хардиментами и Стибринами. Я говорю о Стивене Уитли,
лопоухом парнишке, у которого куцая форменная рубашка из серой фланели вечно
болтается над слишком длинными форменными шортами из той же серой фланели.
Вот он выходит из покоробленной двери своего дома, запихивая в рот остатки
полдника. Все на нем серое, только разных оттенков, - даже полосатый
прорезиненный пояс с пряжкой в виде металлической змеи, изогнувшейся
латинской буквой S. И полоски на поясе светло- и темно-серые, как на ленте
допотопной шляпы-канотье. Парнишка с ног до головы одноцветный, одноцветный
потому, что таким я представляю его по черно-белым фотографиям, которые
хранятся у меня дома; когда я показываю их внукам и говорю, что это я, они
недоверчиво хихикают. Мне понятно их недоверие. Если бы не эти снимки, я
понятия не имел бы, как выглядит Стивен Уитли; если бы не написанное на
обороте карточек имя, мне бы и в голову не пришло, что он имеет ко мне
какое-то отношение.
Однако даже сейчас я кончиками пальцев ощущаю восхитительную шершавость
чешуйчатой змеи на пряжке.
Стивен Уитли... Или просто Стивен... В школьном табеле - С. Д. Уитли, в
классе или на спортплощадке - просто Уитли. Странно. Я гляжу на него, и мне
кажется, ни одно из этих имен ему не подходит. Прежде чем захлопнуть за
собой дверь, он поворачивается и в ответ на очередную высокомерную насмешку