"Никки Френч. На грани" - читать интересную книгу автора

доме, отрезали от мира, и я вижу только, как в доме воцаряются хаос и
запустение: отклеиваются обои, сиротливо ютятся под потолком незаконченные
лепные карнизы, между половицами видны черные страшные дыры. Пыль, грязь,
обломки давнего прошлого пробиваются на поверхность. Все пошло прахом,
вдребезги разбились мои мечты об уютном доме: прохладно-белом,
лимонно-желтом, светло-сером, травянисто-зеленом, с шахматной плиткой в
холле, с огнем за чугунной каминной решеткой, отбрасывающим тени на пушистый
кремовый ковер, роялем и букетом гладиолусов на полированной крышке,
круглыми столиками и хрустальными графинами на них, моими рисунками на
стенах, лужайкой и изящно подстриженными кустами за окном.
Я обливалась потом. Перевернула подушку, отыскивая на ней местечко
попрохладнее. За окном шуршали ветки. Грязно-оранжевый отблеск уличных
фонарей лежал на потолке. Я различала силуэты мебели в комнате - мой
туалетный столик, кресло, высокий платяной шкаф, бледные квадраты двух окон.
Клайва все еще нет. Который час? Я села на постели и прищурилась,
вглядываясь в светящийся циферблат будильника. Семерка раздулась,
превратилась в восьмерку, а та усохла до девятки.
Половина третьего, а Клайва еще нет дома. У Лины выходной до
завтрашнего утра, она осталась у своего приятеля. Во всем доме, в этих
пустых разлагающихся комнатах только я и Крис, у дома - полицейская машина.
У меня ноет палец, пересохло в горле, саднит глаза. Уснуть невозможно.
Я поднялась и отразилась в длинном зеркале, похожая на призрак в своей
белой ситцевой ночной рубашке. Босиком прошлепала в комнату Криса. Он спал,
согнув одну ногу в колене и раскинув руки, словно балетный танцор. Одеяло
валялось на полу. Волосы прилипли к влажному лбу, рот был слегка приоткрыт.
"Надо бы отвезти его к моим родителям, в Хассокс, - подумала я. - И самой
пожить там, подальше от этого ужаса. Можно просто взять и уехать, сесть в
машину и покатить прочь. А почему бы и нет? Что меня здесь держит? Как я
раньше не додумалась?"
Я вышла на лестничную площадку и посмотрела вниз. В холле горел свет, в
комнатах было темно. Я судорожно сглотнула. У меня вдруг перехватило горло.
Глупо. Но это же глупо, глупо, глупо! Я в полной, абсолютной безопасности.
Снаружи дежурят двое полицейских, все окна и двери заперты на все замки. На
нижних окнах - уродливые чугунные решетки. Установлена система сигнализации.
Стоит в дом кому-нибудь войти - в саду зажгутся фонари.
Я бросилась в свободную спальню и включила свет. Здесь обоями была
оклеена только одна стена. Рулоны обоев лежали в углу, возле стремянки. В
другом - разобранная медная кровать. В комнате пахло пылью и плесенью. Во
мне закипела ярость, если бы я открыла рот, у меня вырвался бы вопль. Он
рвал бы ночную тишину, тянулся бесконечно, будил город, призывал его быть
начеку. Я крепко сжала губы. Надо вернуть жизнь в привычное русло. Никто не
сделает это за меня, это же очевидно. Клайва рядом нет. Лео, Фрэнсис,
Джереми и остальные уехали, будто их здесь и не бывало. Мэри шарахается от
меня, как от зачумленной, - хорошо еще, что не забывает выносить из дома
мусор. Завтра же уволю ее. Полицейские - тупые, никчемные болваны. Будь они
моей прислугой, я давным-давно выставила бы их за дверь. Надеяться можно
только на себя. Больше не на кого. У меня начался тик: я почувствовала, как
под правым глазом прыгает живчик. Я нащупала его пальцем, как насекомое под
кожей.
Схватив упаковку обойного клея, я прочла инструкции. Все предельно