"Никки Френч. На грани" - читать интересную книгу автора

вечером, поедая подмокшие чипсы с уксусным соусом после кино, в котором
обладатели чудовищных бицепсов с оглушительным треском крушили друг другу
челюсти. - Не прибедняйся. Ты совершила геройский поступок - всего за долю
секунды решила, как быть. - Он взял меня за подбородок худой мозолистой
ладонью. Мне показалось, что он видит не меня, а женщину с фотографии, с
приклеенной улыбкой. Фред поцеловал меня. - Одни люди спасают других,
бросаясь животом на гранату, а ты метнула арбуз. Вот и вся разница. Пойдем к
тебе? Еще не очень поздно.
- У меня целая гора письменных работ.
- Я ненадолго.
Он швырнул остатки чипсов в переполненную урну, обошел собачью кучу на
тротуаре и обнял меня за плечо длинной рукой. Исходящий от Фреда запах
сигарет и сена перебивал вонь выхлопных газов и прогорклого масла из
забегаловок, торгующих кебабами и чипсами. Он высоко закатал рукава рубашки,
его предплечья были загорелыми и исцарапанными. Светлые волосы падали на
глаза. В этот душный вечер в большом городе от Фреда веяло прохладой. Я не
устояла.

* * *

Фред - мой новый парень, а может, и не просто парень. В отношениях мы
достигли идеальной стадии. Трудности и смущение первого периода, когда
чувствуешь себя комиком перед неподатливой аудиторией, скупой на смех и
аплодисменты, мы уже миновали. Впрочем, смеха я и не добивалась. Но те
времена, когда слоняешься по квартире, не обращая внимания на партнера, еще
даже не маячили у нас на горизонте.
Почти весь год Фред проработал садовником, стал жилистым и сильным.
Было видно, как при движениях мышцы перекатываются у него под кожей. Его
руки, шея и лицо покрылись густым загаром, а грудь и живот сохранили
молочную белизну.
Мы еще не дошли до того, чтобы аккуратно и методично снимать одежду и
тщательно развешивать ее на стульях. К тому времени как мы добрались до моей
квартиры - а она всегда оставалась только моей, - нами уже овладело
нетерпение, перед которым отступило на второй план все остальное. Иногда
днем в классе, когда дети капризничали, а мне нездоровилось от жары, я
вспоминала про Фреда, про предстоящий вечер и сразу ощущала прилив
энтузиазма.
Потом мы закурили, лежа в моей тесной спальне и слушая музыку и гудки
за окном на улице. Кто-то заорал: "Тварь, сука, я тебе покажу!" По тротуару
прогрохотали подошвы, вскрикнула женщина. Ко всему этому я более-менее
привыкла. И уже не просыпалась по ночам от топота и визга.
Фред включил лампу на тумбочке, осветив унылую, убогую неприглядность
квартирки. Как меня угораздило купить ее? Сумею ли я теперь сбыть ее с рук?
Даже если я приведу ее в порядок - выброшу застиранные оранжевые шторы,
оставленные бывшим владельцем, прикрою ковром вытертый паркет, оклею обоями
бежевые стенные панели, покрашу оконные рамы, повешу на стены зеркала и
картины, - никакой, даже самый продуманный дизайн не замаскирует тесноту и
мрачность этой дыры. Из одной и без того крохотной квартиры кто-то
предприимчивый выкроил целых две. Окно в комнате, гордо именуемой гостиной,
разделяла пополам перегородка, через которую я часто слышала, как сосед