"Никки Френч. На грани" - читать интересную книгу автора

местах. Рядом - подставки для конвертов, бумага для записей, визитки,
наклейки. Полицейские будут поражены этим безупречным порядком.
Осталось только заглянуть в ящики. Я присела за стол. В первом ящике я
увидела открытки - чистые, ненадписанные. Новенькие чековые книжки.
Рекламные проспекты зимних курортов. Целая охапка брошюр из компании Мэтсона
Джеффриса, где работал Клайв. Все разложено аккуратными стопками.
С правой стороны в ящиках обнаружилось несколько пухлых коричневых
конвертов. Я заглянула в верхний. Ворох написанных от руки писем. Один и тот
же почерк. Первым мне попалось длинное письмо, на целых три страницы. От
Глории. Я прекрасно помнила, что читать чужие письма, да еще тайком,
совершенно недопустимо. "Подслушивать, как тебя хвалят, не к добру", -
вспомнилась мне давняя поговорка. Я понимала, что не должна читать эти
письма, надо положить их на место, покинуть кабинет и обо всем забыть. Но
мне вдруг вспомнилось, что утром полицейские прочтут эти письма по другим
причинам. Значит, и я могу полюбопытствовать.
В качестве компромисса я стала перебирать письма, прочитывая в одном
строчку, в другом несколько слов. Фразы путались, смысл терялся, но слова
бросались в глаза: "дорогой", "отчаянно скучаю по тебе", "думала всю ночь",
"считала минуты". Как ни странно, я не злилась - ни на Клайва, ни даже на
Глорию. Банальность, шаблонность писем поначалу вызвала у меня легкую
брезгливость. Неужели все тайные любовники изъясняются слюнявыми, избитыми
выражениями? Клайв мог бы придумать что-нибудь посвежее. Потом я вспомнила,
как увидела Глорию у нас на ужине, как она что-то шептала Клайву, как
смотрела на него через стол, и у меня запылали щеки. Я сунула письма обратно
в конверт. Последнее пришло совсем недавно. Нет, нельзя читать его - мне ни
к чему лишние боль и унижение.
Только пару слов. Абзац или строчку. Дам Глории еще один шанс. Письмо
написано несколько дней назад. Надо же узнать, как там у них дела.
"Пора закругляться, милый. Пишу на работе, скоро ухожу домой. Не
видеться с тобой невыносимо. Но в сентябре мы уже будем в Женеве". Женева.
Деловая поездка. О ней Клайв еще не упоминал. "Ужасно признаваться в этом,
но порой я ненавижу ее так же, как ты".
Я отложила письмо и с трудом сглотнула. Проглотить ком, вставший в
горле, не удалось. "Ненавижу ее..." Значит, он меня ненавидел. Не любил. Не
был привязан. Не относился равнодушно - ненавидел. Я перевела взгляд на
письмо. "Но так нельзя. Мы все уладим и будем вместе. Мы найдем выход, я
верю, что ты сможешь. С нежнейшей любовью, Глория".
Я свернула письмо и осторожно засунула его поглубже в конверт, на
прежнее место. Посмотрела на содержимое ящика стола и содрогнулась от
безысходности и отчаяния. В верхнем конверте нашла фотографию - женщины, но
не Глории. Наверное, ее сняли на вечеринке. Она держала бокал, лихо
салютовала им фотографу и смеялась. Забавно. Миниатюрная, тоненькая, совсем
юная. Темно-русые волосы, короткая юбка, какая-то замысловатая, совершенно
не сочетающаяся с ней блузка. Вид довольно небрежный. У меня мелькнула
мысль, что девушка славная, что мы могли бы подружиться с ней, и тут я
разозлилась. К горлу подкатила тошнота. Швырнув фотографию в стол, я
захлопнула ящик. И вышла из кабинета, забыв потушить свет.


Глава 13