"Зигмунд Фрейд. "Ребенка бьют": к вопросу о происхождении сексуальных извращений" - читать интересную книгу автора

последнего источника черпает оно то либидинозное возбуждение, которое отныне
плотно с ним смыкается и находит разрядку в актах онанизма. Только в этом и
заключается сущность мазохизма.
Фантазия второй фазы, [в которой фантазирующий] сам избивается отцом,
остается, как правило, бессознательной - по-видимому, вследствие
интенсивности вытеснения. Я, однако, не нахожу объяснений тому, что в одном
из шести моих случаев (мужчина) имело место сознательное воспоминание о ней.
Этот ныне взрослый мужчина ясно сохранил в памяти то обстоятельство, что в
своей онанистической деятельности он представлял себе, будто его бьет мать;
впрочем, он часто заменял свою собственную мать матерями школьных товарищей
или другими женщинами, схожими с нею в каких-то отношениях. Нельзя забывать
о том, что при трансформации инцестуозной фантазии мальчика в
соответствующую ей мазохистскую происходит на одно превращение больше, чем в
случае девочки, а именно - замещение активности пассивностью, и это
"больше", увеличивающее искажение, может защитить фантазию и не дать ей
остаться бессознательной в результате вытеснения. Таким образом, сознанию
вины вместо вытеснения оказалось достаточно регрессии; в женских случаях
сознание вины, - может быть, более взыскательное само по себе, - было бы
умиротворено лишь взаимодействием обоих факторов [регрессии и вытеснения].
В двух из четырех моих женских случаев над мазохистской фантазией битья
образовалась искусная, весьма значимая для жизни пациенток надстройка
дневных грез, которой выпадала функция обеспечивать им возможность
испытывать чувство удовлетворенного возбуждения и при отказе от акта
онанизма. В одном из этих случаев содержание (быть избиваемой отцом) смогло
отважиться вновь проникнуть в сознание, когда собственное Я [фантазирующей]
сделалось неузнаваемым благодаря легкому переодеванию. Герой этих вымыслов,
как правило, избивался отцом, позднее - лишь наказывался и унижался и т. д.
Я, однако, еще раз повторяю: как правило, фантазия остается
бессознательной и должна реконструироваться лишь в анализе. Это, возможно,
позволяет признать правоту тех пациенток, которые склонны вспоминать о том,
что онанизм появился у них раньше фантазии битья третьей фазы (сейчас мы
поговорим и о ней); последняя добавилась будто бы лишь позднее, может быть,
под впечатлением от школьных сцен [избиения детей]. Всякий раз, как мы
принимали на веру эти сведения, мы были склонны предположить, что онанизм
первоначально находился под господством бессознательных фантазий, позже
замещенных сознательными.
В качестве подобного заместителя (Ersatz) мы понимаем тогда известную
фантазию битья третьей фазы, окончательное ее оформление, когда
фантазирующий ребенок предстает самое большее как зритель, отец же
сохраняется в обличье учителя или какого-то другого начальника. Фантазия,
схожая теперь с фантазией первой фазы, как будто, вновь вернулась в сферу
садизма. Создается впечатление, что в положении "Отец бьет ребенка, он любит
лишь меня" акцент смещается на первую часть, после того, как вторая
подверглась вытеснению. Но садистской является только форма этой фантазии,
удовлетворение же, которое из нее извлекается, носит мазохистский характер,
ее значение заключается в том, что она перенимает либидинозную загрузку
вытесненной части, а вместе с ней - и сознание вины, примыкающее к
содержанию [фантазии]. Все множество каких-то неопределенных детей,
избиваемых учителем, является все-таки лишь замещением (Ersetzung)
собственной личности [фантазирующего ребенка].