"Зигмунд Фрейд. Толкование сновидений." - читать интересную книгу автора

огромной толпы отправился на место казни. Он входит на эшафот, палачи
связывают ему руки; нож гильотины падает, он чувствует, как голова
отделяется от туловища, пробуждается в неописуемом ужасе - и видит, что
валик дивана, на котором он спал, откинулся назад и что он опирается
затылком о край дивана.
С этим сновиденим связана интересная дискуссия Ле Лоррена и Эггера в
"Revue philosophique" по поводу того, может ли спящий, и если может, то
каким образом, пережить такой обильный материал сновидений в такое
короткое время, которое протекает между восприятием раздражения и
пробуждением.
Эти примеры заставляют считать объективные чувственные раздражения во
время сна наиболее определенными и резко выраженными источниками
сновидений. К тому же они играют и крупную роль в представлениях и
понятиях профанов. Если спросить интеллигентного человека, в общем
незнакомого с литературой вопроса, как образуется сновидение, он
несомненно ответит, сославшись на какой-нибудь известный ему сон, что
сновидение объясняется объективным чувственным раздражением, испытанным
при пробуждении. Научное исследование не может остановиться, однако, на
этом. Повод к дальнейшим вопросам оно черпает из того наблюдения, что
раздражение, действующее на органы чувств во время сна, проявляется в
сновидении не в своем действительном виде, а заменяется каким-либо другим
представлением, находящимся с ним в каком-либо отношении. Отношением этим,
связующим раздражение с окончанием сна, по словам Мори, является "любая
связь, но которая не является ни единственной, ни исключительной" (с. 72).
Взять хотя бы три сновидения Гиль-дебрандта11. Здесь возникает вопрос,
почему одно и то же самое раздражение вызывает столь различные сновидения,
и почему именно такие, а не другие (с. 37):
"Я гуляю ранним весенним утром и иду по зеленому лугу до соседней деревни;
там я вижу поселян в праздничных одеждах, с молитвенниками в руках, идущих
в церковь. Так и есть. Воскресенье, скоро начнется богослужение. Я решаю
принять в нем участие, но так как мне очень жарко, то я хочу освежиться
немного на кладбище возле церкви. Читая различные надписи на могилах, я
слышу, как звонарь входит на колокольню и вижу на ней небольшой колокол,
который возвестит о начале богослужения. Несколько минут он висит
неподвижно, потом вдруг слышится звон, - настолько громкий, что он
прекращает мой сон. На самом же деле колокольный звон оказался звоном
моего будильника".
"Вторая комбинация. Ясный зимний день; улица засыпана снегом. Я обещал
принять участие в поездке на санях, но мне приходится долго ждать, пока
няне докладывают, что сани поданы. Наконец я одеваюсь - надеваю шубу - и
сажусь в сани. Но мы все еще не едем. Наконец вожжи натягиваются, и
бубенчики начинают свою знакомую музыку. Но она раздается с такой силой,
что мгновенно разрывает паутину сна. На самом деле это опять-таки звон
будильника".
"Третий пример! Я вижу, как кухарка по коридору идет в столовую с целой
грудой тарелок. Фарфоровая колонна в ее руках пугает меня; мне кажется,
что она сейчас рухнет. "Осторожней", предостерегаю я ее, "ты сейчас все
уронишь". Она, конечно, меня успокаивает:
она уже привыкла и так далее Я, однако, все же озабоченным взглядом слежу
за ней. И, конечно, на пороге двери она спотыкается, посуда падает со