"Зигмунд Фрейд. Толкование сновидений." - читать интересную книгу автора

звоном и грохотом и разбивается вдребезги. Но грохот длится чересчур долго
и переходит почему-то в продолжительный звон;
звон этот, как показало мне пробуждение, исходил по-прежнему от
будильника".
Вопрос, почему душа в сновидении искажает природу объективного
чувственного раздражения, был разработан Штрюмпелем, а также Вундтом (120.
Они полагают, что душа по отношению к таким раздражениям находится в
условиях образования иллюзий, чувственное раздражение правильно
распознается, истолковывается нами, то есть включается в группу
воспоминаний, к которой относится на основании всех предшествующих
переживаний, если впечатление сильно, ярко и достаточно прочно и если в
нашем распоряжении имеется достаточно для этого времени. Если же этих
условий нет, то мы искажаем в нашем представлении объект, от которого
проистекает впечатление и на основании его строим иллюзию. "Когда
кто-нибудь гуляет по широкому полю и смутно видит издали какой-либо
предмет, может случиться, что он примет его вначале за лошадь".
Приблизившись немного, он может подумать, что это лежащая корова, а
подойдя еще ближе, увидит, что это лишь группа лежащих людей. Столь же
неопределенны и впечатления, получаемые нашей душою во сне от внешних
раздражении; на основании их она строит иллюзии, вызывая благодаря
впечатлению большее или меньшее число воспоминаний, от которых впечатление
получает свою психическую ценность. Из каких областей воспоминания
вызываются образы и какие ассоциации вступают при этом в силу, это, по
мнению Штрюмпе-ля, неопределенно и зависит всецело от произвола душевной
жизни.
Перед нами альтернатива: мы можем согласиться, что закономерность в
образовании сновидения действительно не может быть прослежена далее, и мы
должны будем в таком случае отказаться от вопроса, не подлежит ли
толкование иллюзии, вызванной чувственными впечатлениями, еще и другим
условиям. Или же мы можем предположить, что объективное чувственное
раздражение, получаемое нами во сне, играет в качестве источника
сновидений лишь скромную роль и что другие моменты обусловливают подбор
вызываемых воспоминаний. И действительно, если вглядеться в
экспериментально вызываемые сновидения Мори, которые с этой целью я привел
здесь с такими подробностями, то появится искушение заявить, что
произведенный опыт разъясняет происхождение лишь одного элемента
сновидения, а что все остальное содержание последнего является чересчур
самостоятельным, чтобы оно могло быть истолковано одним лишь требованием
согласования с экспериментально введенным элементом. Начинаешь сомневаться
даже в теории иллюзий и в способности объективного раздражения образовать
сновидения, когда узнаешь, что это впечатление претерпевает иногда самые
причудливые и странные преобразования в сновидении. Так, например, М.
Симон сообщает об одном сновидении, в котором он видел сидевших за столом
исполинов и ясно слышал шум, производимый их челюстями при жевании.
Проснувшись, он услышал стук копыт мчавшейся под его окнами лошади. Если
здесь шум лошадиных копыт вызвал представление из области путешествия
Гулливера, пребывания у великанов Бробдиньянгов, то неужели же выбор этих
столь необычайных представлений не был вызван кроме того и другими
мотивами? Исполины в сновидении дают возможность полагать, что речь идет,
очевидно, о каком-либо эпизоде из детства спящего.