"В.Фрин. Москва-Подольск-Москва [И]" - читать интересную книгу автора

наты, а Сухов - пулемет, который он снимет с подбитого под Москвой
немецкого бомбардировщика. Личную готовность совершить теракт вы-
ражал Дунский; ему Сулимов доверил обстрелять из окна в квартире
Ермаковой машину Сталина, когда тот поедет на дачу. Или бросить
гранату.
Весь этот бред следовало оформить по всем правилам протокола-
ми, подтвердить очными ставками и собственноручными показаниями.
Поначалу мы пытались взывать к логике: бросить в проезжающий
автомобиль гранату? Но ведь Нина жила на шестом этаже!
Наша наивность удивляла их. Нам разъяснили:
- Бросать-то не вверх, а вниз.
- Но ведь машина Сталина, наверно, бронированная?
- Да. Но на крыше каждого лимузина есть незащищенное место.
Действительно, вспоминали мы: есть на крыше "зиса-101" прямо-
угольничек, покрытый чем-то вроде кожимита. Это мы знали.
А о том, чего не знали, нам любезно сообщали следователи.
Так, от них мы узнали, что мысль совершить терракт против главы
правительства и партии возникла у нас, когда услышали, что генера-
ла Ватутина убили террористы. (Правда, услышали мы об этом только
на Лубянке).
Любопытно, что фамилия Сталин не должна была фигурировать в
протоколах, была запретной - как имя еврейского бога. И также за-
менялась иносказанием: "глава правительства и партии". Или же де-
лался пропуск в тексте, словно опускалось нечто непечатное: "кле-
ветали на ............, утверждая, что якобы ............" и т.д.
Почему, для чего? До сих пор не нахожу разгадки. Возможно, маши-
нистки, перепечатывавшие протоколы, не должны были даже подозре-
вать, что такая кощунственная мысль может прийти кому-то в голову.
Надо сказать, что с легкостью признавшись в разговорах, кото-
рые обеспечили нам срок по ст.58-10, ч.П (антисоветская агитация
во время войны) и - 11 (участие в антисоветской группе или органи-
зации), все мы начали упираться, когда дело дошло до пункта 8 че-
рез 17 - соучастие в террористической деятельности. Это уж была
такая белиберда, что мы не сразу поверили в серьезность обвинения.
А когда поверили, многие испугались: ведь за это наверняка
расстреляют! В расстрел я почему-то не верил - но и не сомневался,
что дадут 10 лет. Признаваться же в том, о чем не только не гово-
рили, но и не думали, не хотелось. Сейчас-то приятно было бы подт-
вердить: да, готовили покушение. И корреспондент молодежной газеты
восхитился бы: "Вот, были ведь отважные молодые ребята, готовые
рискнуть жизнью!.." (Я такое читал). Возможно, где-то и были - но
не мы. И мы не сознавались.
Тогда следствие усилило нажим. Именно на этом этапе меня поп-
робовали дожать бессонницей.
Делалось это так. По сигналу отбой я начинал стаскивать са-
пог, но в этот момент открывалась "кормушка" - оконце в двери моей
одиночки - и надзиратель негромко приглашал: "Без вещей" (Это зна-
чило "на допрос"; еще одно проявление бессмысленной лубянской
конспирации). Меня приводили на допрос к Макарову и начиналась
обычная бодяга: