"В.Фрин. Москва-Подольск-Москва [И]" - читать интересную книгу автора

кто-то из огоньковских авторов. Не знаю, не знаю... Поведением эти
представители закона не отличались от следователей: вопросы зада-
вали тем же издевательским тоном, так же презрительно улыбались,
так же топили нас...
Шайке террористов полагался атаман. Так следователи и ставили
вопрос: "Кто в вашей группе был вожаком?" По сценарию эта роль от-
водилась Сулимову. Но тут произошла накладка: кроме Володьки еще
двое или трое на этот вопрос ответили: "Я". Это было легче, чем
валить главную вину на другого. У меня хоть было формальное осно-
вание: собирались-то чаще всего в моей квартире. А вот у Юлика
Дунского никаких оснований не было - кроме врожденной порядоч-
ности. По-моему, наши протоколы с этим ответом не вошли в дело, а
сулимовский остался.
Случалось, что кто-то из подследственных, устыдившись, брал
назад особо нелепое признание. Так, Светлана Таптапова, девушка,
которую я видел один раз в жизни, показала на допросе, что я чуть
ли не вовлек ее в антисоветскую группу. (И когда бы только успел?
Мы ведь с ней на том дне рождения только поздоровались и попроща-
лись). Но через несколько дней она объявила, что это неправда, она
Фрида оговорила - и следователь занес ее слова в протокол. А чуть
погодя в новом протоколе появилось новое признание: "Я пыталась
ввести следствие в заблуждение. Искренне раскаиваюсь в этом и
подтверждаю свои первоначальные показания в отношении Фрида". Все
это я прочитал, когда знакомился с делом при подписании 206-й - об
окончании следствия. И подумал: бедная девочка! Зачем упиралась?
Только лишнее унижение. Все равно - нажали посильней, заставили.
Следователей должны были радовать такого рода завитки: они
украшали дело, придавали ему правдоподобие. Так же, как обязатель-
ная подпись подследственного после зачеркнутого слова - скажем,
"во вторник" исправлено на "в среду": "исправленному верить". Это
как бы подсказывало будущему историку: видите, какая скурпулезная
точность? Значит, и всем их признаниям следует верить... Фарисейс-
тво, очень типичное для страны с замечательной конституцией и пол-
ным отсутствием гарантируемых ею прав и свобод.
Вот со мной получился маленький конфуз. Уже когда все было
записано и подписано - да, хотели стрелять или бросить гранату из
окна квартиры, где жила Нина Ермакова, - меня вызвал на допрос Ма-
каров. Вопреки обыкновению, он не стал вести со мной долгих разго-
вором, а молча настрочил протокол очень короткого допроса - допро-
са, который даже и не начинался. В нем был только один вопрос и
один ответ:
ВОПРОС: Куда выходили окна квартиры Ермаковой?
ОТВЕТ: Окна выходили во двор.
- Подпиши, - хмуро сказал Макаров.
Мне бы обрадоваться - а я возмутился:
- Э, нет! Этого я подписывать не буду.
- Почему?
- На Арбат выходят окна, я вам сто раз говорил. Знаем мы эти
номера: сейчас - подпиши, а завтра - "Фрид, вы напрасно пытаетесь
ввести следствие в заблуждение. Показаниями соучастников вы пол-