"В.Фрин. Москва-Подольск-Москва [И]" - читать интересную книгу автора

К этому времени я уже признался во всех несуществующих грехах
и твердо стоял только на том, что о наших "контрреволюционных
настроениях" ничего не знали Нина Ермакова, моя невеста, и два
друга детства - Миша Левин и Марк Коган. (Я не подозревал, что они
уже арестованы). Мое упрямство Родосу не понравилось и, как сооб-
щил мне мой следователь, полковник отозвался обо мне так: "по
меньшей мере мерзавец, а может быть, и хуже". Странная формула; но
фразу, мне кажется, достойную войти в историю, он сказал Юлику
Дунскому:
- Про нас говорят, будто мы применяем азиатские методы веде-
ния следствия, но (!) мы вам докажем, что это правда.
Это о Родосе рассказывал на ХХ съезде Хрущев:
- Этот пигмей, это ничтожество с куриными мозгами, осмеливал-
ся утверждать, будто он выполняет волю партии!
Речь шла о пытках, которым Родос лично подвергал не то Эйхе,
не то Постышева - точно не помню. Про Родоса я поверил сразу - та-
кой способен. А вот когда прочитал недавно, что и Шварцман собс-
твенноручно пытал в 37-м кого-то из знаменитостей - удивился. В
этом усталом пожилом еврее я не разглядел ничего злодейского. Урок
дуракам. Помните, у Гейне: "Тогда я был молод и глуп"? (А дальше у
него: "Теперь я стар и глуп").
К слову сказать, в следственной части по особо важным делам
евреев-следователей было много; правда, евреев-подследственных еще
больше. На Малой же Лубянке, в областном управлении, если и были
среди следователей евреи, то, как пишут про гонококков в лабора-
торных анализах, "единичные в поле зрения".
"Особо важные дела" вели майоры и подполковники, а областные
- в основном старшие лейтенанты.
Моим был ст. лейтенант Николай Николаевич Макаров, "Макарка",
как мы его звали - за глаза, конечно. А в глаза - гражданин следо-
ватель.
Следствие - самая мучительная, полная унижений и отвращения к
себе часть моей тюремно-лагерной биографии. А первый, самый тяже-
лый, период следствия у меня связан с Макаровым. Но, как ни стран-
но, об этом человеке я думаю без особой злобы - скорее даже, с
чем-то похожим на симпатию. Это мне и самому не совсем понятно.
Может, это и есть та таинственная связь между палачом и жертвой, о
которой столько написано в умных книгах? Не знаю. Никаких мазохис-
тских комплексов я за собой не замечал. Попробую подыскать ка-
кое-нибудь другое, рациональное объяснение.
Во-первых, я уже тогда понимал, что вся эта затея (наше "де-
ло") не его изобретение. Человек служил, выполнял работу - гряз-
ную, даже отвратительную. Но разве виноват ассенизатор, что от не-
го разит дерьмом? Конечно, мог бы выбрать и другое занятие, с этим
я не спорю.
Во-вторых, в Макарове было что-то человеческое. Например,
когда вечером ему приносили стакан чая с половинкой шоколадной
конфеты, он эту половинку не съедал, а брал домой, для сынишки.
Да, именно половинку: шла ведь война, и с кормежкой даже у энкаве-
дистов - во всяком случае у этих, областных - обстояло туго. Про-