"Георгий Георгиевич Фруменков. Узники Соловецкого монастыря " - читать интересную книгу автора

указ высшего правительствующего учреждения, обязывающий капитана
Салтыкова не держать в монастыре жену и горничную, а "выслать их
вон... понеже во оном монастыре от начала женскому полу жительства не
было".
В архиве Соловецкого монастыря и в делах Архангелогородской
губернской канцелярии не сохранилось переписки Долгорукого с родными и
знакомыми. Думается, что ее и не было. Узник не воспользовался
предоставленным ему правом переписки. Все родственники Долгорукого
были репрессированы, разбросаны по разным углам огромного государства,
и князь по причинам, от него не зависящим, не мог установить с ними
письменных связей. Писать знакомым также не было смысла. Этим можно
было подвести друзей, навлечь на себя ненужные подозрения и тем
усугубить свое и без того нелегкое положение. К тому же тематика
дозволенной переписки была, как известно, крайне узкой и ограниченной
Долгорукий мог сообщать родным только лишь о своих нуждах в деньгах,
одежде, пище, но в этом он как раз не нуждался. Казна ассигновала
Долгорукому по одному рублю в сутки кормовых денег и людям его по
одному рублю на день с выдачей тех и других на руки князю пополугодно.
По тем временам это было более чем приличное жалование. Никто из
арестантов не мог мечтать о таких кормовых. На деньги, получаемые
вельможным узником, можно было жить, не отказывая себе в вещах первой
необходимости, а предметы роскоши не могли интересовать заключенного.
На полупустынном острове не расходовали больших сумм даже те, у кого
они были. Кроме того, правительственным указом от 2 апреля 1735 года
Долгорукому и его слугам, которые считались принадлежностью хозяина,
повышался размер и без того немалого денежного довольствия. С 1 июля
1735 года Долгорукий получал кормовые деньги по третям года, в каждую
треть по 243 рубля ЗЗ1/3 копейки. Столько же выдавалось его людям.
Устанавливался новый порядок выплаты кормовых. Отныне деньги получал
караульный обер-офицер на месте, из монастырской казны, и передавал их
под расписку узнику, а государство возвращало впоследствии монастырю
израсходованную им сумму(8).
Если В.Л. Долгорукий не испытывал на Соловках материальных
стеснений, то тюремный режим угнетал князя морально и истощал его
физические силы. Он не мог никуда, кроме церкви, выходить из своей
камеры. Всякое общение с посторонними людьми (за исключением прислуги)
безусловно воспрещалось.
Сенатские указания о полной изоляции столь опасного врага, каким
представлялся бироновскому правительству В.Л. Долгорукий, соблюдались
тюремщиками-монахами столь пунктуально и с таким завидным усердием,
что на этой почве произошел просто-таки курьезный случай. Просидев
несколько месяцев в каменном чулане, Долгорукий серьезно заболел. Ему
понадобился духовник. Но так как грамота, по которой Долгорукий был
прислан в Соловки, запрещала допускать к нему посторонних лиц, то
караульный офицер и архимандрит не рискнули самостоятельно разрешить
этот вопрос и вошли с особым представлением в губернскую канцелярию, а
та, считая себя некомпетентной, обратилась с запросом в сенат.
Специальным указом от 29 марта 1731 года сенат разрешил допустить к
арестанту отца духовного, но узник выжил, чтобы... позднее сложить
свою голову на плахе.