"Георгий Георгиевич Фруменков. Узники Соловецкого монастыря " - читать интересную книгу автора

этажа. За год до этого, в 1827 году, перестроили под казарму для
караульного офицера и солдат бывший кладовый каменный двухэтажный
корпус, примыкавший к острогу. Во втором этаже дома отделали четыре
комнаты для штаб-офицера, там же находились кладовая и другие
служебные помещения. В первом этаже устроили солдатскую казарму с
канцелярией, складом и другими службами, но солдаты не были выведены в
этот дом и по-прежнему размещались в коридорах и в комнате второго
этажа острога.
Тюремный "городок", раскинувшийся внутри кремля, отгородили со
всех четырех сторон от монастырского двора. С севера и запада его
окружали крепостные стены, пересекавшиеся в северо-западном углу
круглой Корожанской, или Арестантской, башней. Чтобы скрыть тюрьму от
посторонних глаз, ограду напротив арестантского помещения довели до
уровня кровли тюремного дома и заделали в ней все амбразуры. С
восточной стороны тюремный участок закрывался монастырским домом и
двухэтажным зданием, переделанным под квартиру для офицера и рядовых.
Между этими корпусами находились "створчатые обшивные деревянные
ворота, выкрашенные на масле". Только с южной стороны имелся выход на
монастырский двор. Он был закрыт специально возведенной высокой
кирпичной стеной на каменном фундаменте. За все эти переделки,
перестройки и ремонтные работы правительство уплатило монастырю 8516
рублей 98 копеек.
До нас дошло официальное описание Соловецкого тюремного замка.
Оно было составлено 24 сентября 1830 года. Поскольку это единственный
в своем роде документ, извлечем из него отдельные цифровые данные,
дающие некоторое представление о новой тюрьме. В большом двухэтажном
корпусе, разгороженном каменными простенками, находилось 27 камер. В
здании помещались нижние чины караульной команды, охранявшие
заключенных. Во всем доме с сенями было 39 окон, 32 двери "на железных
петлях с засовами и висячими замками", 4 больших печи "с дверцами и
вьюшками", над всеми чуланами "над дверьми железные решетки", в
камерах - дощатые полы. Из акта видно, что число окон в тюрьме на 12
превышало количество казематов, нужно полагать, что они приходились на
подсобные помещения. Отверстия со вставленными железными решетками над
дверями чуланов предназначались для вентиляции и притока теплого
воздуха, поскольку 27 чуланов обогревались четырьмя печами.
Чуланы были сырые и полутемные, особенно в первом этаже. Здание
тюрьмы не прогревалось даже в летнее время. Среди заключенных
свирепствовали заболевания. Арестант Е. Котельников писал в 1828 году,
что он "изнемог от простудной осыпи". Тройные рамы с двойными
решетками преграждали доступ в камеры дневному свету. Мебель
страдальцев была убогой: скамейка вместо кровати, покрытая войлоком, и
подушка, набитая соломой.
Число арестантов всегда превышало количество казематов. Поэтому
теснота в темнице была невероятная. Это заставляло бить тревогу даже
такого свирепого тюремщика, как архимандрит Досифей Немчинов. 9
сентября 1830 года соловецкий архипастырь направил обер-прокурору
синода письмо такого содержания: "Долгом почитаю вашему сиятельству
почтеннейше донести, что в Соловецком монастыре арестантов по сие
число находится 44 человека да еще ожидается в присылку двое, с коими