"Эухенио Фуэнтес. В лесной глуши " - читать интересную книгу автора

- Нет, - ответили оба.
Сыщик положил ее в свой портфель, простился и направился к машине. За
его спиной тотчас снова раздались звуки ножей, обрубающих оливковые ветки.

- Мне уже сказали, что вас зовут Рикардо Купидо и вы расследуете смерть
этой девушки. Еще говорят, что вы очень талантливы.
- Насчет последнего вас обманули, - возразил Купидо. - Такие похвалы
обычно воздают только мертвым, - пошутил он.
Старуха изобразила подобие улыбки, едва приоткрыв рот, и по лицу ее
побежали морщины. На секунду, когда он склонился перед нею, чтобы пожать
руку с маленькими овальными часами из чистого золота, она показалась ему
более старой, чем выглядела. Должно быть, ей было лет семьдесят, но, даже
сидя в глубоком кресле с высокой спинкой, она производила впечатление
статной женщины. Белое лицо выделялось на темном фоне кресла, и в этом была
какая-то изысканность, для которой Купидо не нашел другого определения,
кроме как "аристократическая". Тонкие и седые, как паутина, волосы были
собраны в пучок высоко на затылке, но он совсем не казался строгим. Серьги
гармонировали с бусами - украшения из старинного золота, изготовленные
весьма причудливо, таких сейчас уже не делают; детектив вспомнил, что видел
похожие на своей матери в дни, когда с самого дна сундуков доставали
фамильные драгоценности и тяжелые старые костюмы, а извлекались они на свет
божий только по большим праздникам. Донья Виктория же носила их как нечто
повседневное, и ценность украшений абсолютно ее не интересовала. Она была в
черном, но на ней этот цвет не казался траурным.
- Хотите что-нибудь выпить? Портвейн, рюмку коньяку?
- Коньяк, благодарю.
- Октавио, будь добр.
Человек, представившийся: "Октавио Эспосито, очень приятно", - сидел
немного поодаль, на втором плане; он снова встал и подошел к темному
серванту, стоявшему в глубине большой залы, налил коньяк в рюмку, а две
маленькие рюмочки, украшенные позолоченной филигранью, наполнил портвейном,
затем поставил их на поднос, покрытый вышитой салфеткой. Купидо увидел на
уголке инициалы доньи Виктории. Все в этом доме - каждая вещь, каждое
украшение, - казалось, имело ценность само по себе, независимо от
обрамления: начиная от идеально вытесанных камней фасада и кончая залой, где
старинная мебель безупречно сохранилась, потому что ее часто полировали
воском; от огромной бронзовой хрустальной люстры, где не хватало одной
подвески, до мраморных лестниц, ступени которых, по слухам, были сделаны из
могильных плит с затопленного кладбища.
Донья Виктория подождала, пока детектив поднесет коньяк к губам, и
начала медленно пить свой портвейн. Эспосито сидел перед высоким окном, и
Купидо разглядел язвы на его нижней губе, характерные для герпеса. Это было
первое в нем, что привлекло внимание сыщика, и он удивился, потому что
всегда смотрел в глаза собеседнику; только животным, которых он боялся,
Рикардо всегда сначала смотрел в пасть. Эспосито был высок, худощав и
немного бледен. Носил очки в металлической оправе, которые в сочетании с
бледной кожей придавали ему грустный вид семинариста, посвятившего себя
учебе и лишенного какого бы то ни было общения.
- Полагаю, вам уже сообщили, что я - одна из главных подозреваемых в
деле об убийстве этой девушки, - прервала тишину донья Виктория, ставя свою