"Роберт Фулгам. Все самое важное для жизни я узнал в детском саду " - читать интересную книгу автора

веришь так, как "всякой всячине". Она дает силы продолжать бег по жизни -
наперекор всему.
Мои дети уже давно выросли. Любят меня по-прежнему; правда, подчас
стесняются напрямую, выразить сыновние чувства. И любовь их затуманилась
возрастом, опытом и противоречивыми принципами. Безусловно, любовь жива.
Только не простой она стала. Такую не положишь в коробку из-под обуви.
Реликвия - "всякая всячина" - хранится у мёня на верхней полке стенного
шкафа. Никто про нее не знает. Знаю только я и каждое утро, когда одеваюсь,
думаю о ней - о талисмане, о своеобразном маленьком монументе. Иногда снимаю
коробку с полки и открываю. Для меня она - нечто настоящее, ощутимое,
истинное, особенно когда жизнь не радует, а детские ручонки уже не обовьют.
шею, как прежде.
Ну вот, растроганный папаша несет душещипательную чушь - хуже некуда,
скажете вы. Наверное, от моего рассказа нам обоим теперь неловко, Но как
утешение такая исповедь действует потрясающе - лучше любого заклинания и
любой.молитвы.
Я не оправдываюсь. "Комок всякой всячины" - это для меня воплощение
любви. Пусть его положат со мной в могилу. Пусть он всегда и всюду будет
рядом.


Расскажу о доме, в котором мне однажды довелось жить. Старенький
коттедж на берегу озера, построен в конце дороги в конце девятнадцатого
века. Летний домик для семьи, добиравшейся из Сиэтла верхом и на легкой
двухместной коляске через чащобы лесные и горы крутые, по тропам лесорубов.
Места там тогда были глухие, они и до сих пор глухие.
Дом стоял на кирпичных опорах, в зарослях ежевики и пурпурного вьюнка,
твердо решившего до конца бороться за жизнь. И хотя теперь до центра
ближайшего городка - рукой подать, территорию вокруг дома давно уже
самовольно захватили белки, кролики, одичавшие кошки и еще какие-то
зверушки, которых я никогда не видел, но зато часто слышал.
И - еноты. У нас водились еноты. Крупные. Несколько штук.
По причинам, известным лишь Богу и гормонам енотов, они предпочитали
спариваться под нашим домом в три часа ночи.
Если под вашей спальней в три часа ночи никогда не играли своих свадеб
еноты, то считайте, что вы пропустили один из самых волнующих моментов в
жизни. Явление это, мягко говоря, весьма необычное. Слышали когда-нибудь
ночные кошачьи поединки? Вот что-то вроде этого, только в десять раз громче
и пронзительнее. Чувственными или эротическими их не назовешь, они больше
напоминают три пожарные сирены сразу.
Хорошо помню, как это было впервые. Поскольку условия не слишком
располагали ко сну, я поднялся. Если уж я говорю, что поднялся, то значит, я
ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПОДНЯЛСЯ. Чуть ли не на метр вертикально вверх. Вместе с
одеялом.
Когда же я совладал и с собой, и с новым уровнем адреналина в крови, то
взял фонарь, вышел во двор и заглянул под дом. В углу, приняв боевую стойку,
ощетинились енотиха и ее поклонник, все в грязи и в крови, и вид у них был
ничуть не сексуальный.
Ни мое присутствие, ни луч фонаря не могли помешать тому, что привело
сюда этих енотов. Неистовое свидание шло своим чередом и сопровождалось