"Корнелия Функе. Чернильное сердце ("Чернильное сердце" #1) " - читать интересную книгу автора

пойду искать его, - решила Мегги. - Да, я так и поступлю". Небо за окном уже
зарумянилось. Еще немного, и взойдет солнце. Лучше уйти, пока не рассвело.
Куртка Мо висела на стуле у окна, как будто он только что ее снял.
Мегги достала из нее портмоне: ей могут понадобиться деньги. Потом она
прокралась в свою комнату, чтобы собрать вещи, самое необходимое из одежды и
фотографию, где она вместе с Мо, чтобы всюду ее показывать и спрашивать о
нем. Сундук с книгами она, разумеется, взять с собой не могла. Сначала
хотела спрятать его под кроватью, но потом решила написать Элинор письмо.
"Дорогая Элинор... " - писала она, хотя на самом деле не считала, что
это подходящее обращение, и далее спросила себя, надо ли называть ее на "ты"
или, как прежде, на "вы".
"Да ладно, тетям говорят "ты", - подумала она, - кроме того, так
проще".
"Я должна отправиться на поиски отца, - писала она дальше. - Не
беспокойся... "
"Что ж, Элинор так или иначе беспокоиться не станет".
"И пожалуйста, не говори полицейским, что я ушла, а то они наверняка
приведут меня обратно. В сундуке - мои любимые книги. К сожалению, я не могу
взять их с собой. Пожалуйста, присмотри за ними, я их заберу, как только
найду отца. Спасибо. Мегги.
P. S. Я знаю точно, сколько книг в сундуке".
Последнее предложение она тут же зачеркнула, ведь оно только разозлит
Элинор, и кто знает, что тогда будет с книгами? Чего доброго, она их еще
продаст. Ведь Mo снабдил каждую из них необычайно красивым переплетом. Ни
одна не была переплетена в кожу - Мегги не хотела при чтении представлять
себе, что для ее книг стянули кожу с какого-нибудь теленка или со свиньи. К
счастью, Мо это понимал. Как-то он рассказывал Мегги, что много столетий
назад переплеты для особо ценных книг делали из кожи неродившихся телят.
"Charta virginea non nata" - сладкозвучное название для ужасной вещи. "И в
этих книгах, - говорил Мо, - было так много слов о любви, добре и
милосердии".
Пока Мегги собирала сумку, она всячески старалась не рассуждать,
поскольку знала, что все рассуждения кончатся вопросом: где, собственно
говоря, она будет его искать? Вновь и вновь она гнала от себя эту мысль, но
все же ее руки стали двигаться медленнее. И вот наконец она стояла около
набитой доверху сумки, невольно прислушиваясь к тихому и беспощадному
внутреннему голосу: "Ну и где же ты собралась искать, Мегги? Ты пойдешь по
улице налево или направо? Даже этого ты не знаешь. Как ты думаешь, далеко ли
ты уйдешь, пока тебя не задержит полиция? Двенадцатилетнюю девочку с
огромной сумкой в руках и с нелепой историей об исчезнувшем отце и о том,
что нет никакой матери, которой можно тебя отдать... "
Мегги зажала уши руками, но разве это поможет заглушить насмешливый
голос у нее в голове? Какое-то время она так и стояла. Затем помотала
головой, пока этот голос наконец не умолк, и поволокла собранную сумку в
коридор. Сумка была тяжелой, слишком тяжелой. Мегги снова открыла ее и
побросала все обратно в комнату. Оставила только один свитер, одну книгу (уж
хотя бы одна-то книга была ей нужна), фотографию и портмоне. Теперь она
сможет нести сумку, каким бы дальним ни был путь.
Она тихо спустилась по лестнице, держа в одной руке сумку, а в другой
записку. Утреннее солнце уже пробивалось сквозь щели в ставнях, но в большом